— На самого себя? — спросил я.

— Ну, что ты. На себя много не выиграл бы, кто же будет ставить против такой знаменитости? На второе и третье место.

— И на то, кто вообще дойдёт до финиша, — подхватил Базили. — Уж это он всегда хорошо знал!

Механики засмеялись. А дворецкий-салластанин, наконец, привёл Осоку, Бока и Кьюти в комнату, где ожидал хозяин. Здесь всё прямо-таки кричало о былой спортивной славе. Дальняя стена от пола до потолка была заставлена рядами кубков и призов, места на ней не хватило, и полки продолжались на одной из боковых стен. Остальную часть этой стены и простенки между витражными стрельчатыми окнами покрывали рамки движущихся голографических записей спортивных побед. На фоне своих кубков, в глубоком мягком кресле развалился сам даг в окружении прислуги. У барона служанки старались быть беззвучными и незаметными, здесь всё выставлялось напоказ. Одна твилека ухаживала за ногтями на правой руке хозяина, вторая угощала его какими-то кушаньями с большого блюда, третья находилась за креслом, готовая услужить. Блюдо, кстати, стояло не на столике, не на подставке, а на грибообразной голове маленького дройда-механика типа DUM, который придерживал его за края своими манипуляторами. Сбоку на широком кресле-диванчике в компании четвёртой девушки расположился ещё один даг, похоже, молодой, насколько я мог судить по более гладкой коже и активным движениям. Перед ними находился голографический экран компьютера, и они что-то неслышно обсуждали. Наконец, возле дальнего из окон три служанки негромко играли на музыкальных инструментах, создавая слабый звуковой фон. Одна из музыкантш принадлежала к виду забраков, о положении её в доме красноречиво свидетельствовал металлический ошейник и цепь, свисающая вниз, к поясу. Приглядевшись к твилекам, я обратил внимание, что все они обладают какими-то особенностями. Та, что делала маникюр, была летанкой, музыкантша слева от забраки имела персиковый человеческий цвет кожи. У той женщины, что возле блюда, на плечах лежали две пары лекк вместо положенной одной, у собеседницы молодого дага на руках было всего по четыре пальца, отчего ладони её казались особенно изящными. Девушка за креслом отличалась торчащими на висках шипами, скорее всего, один из её родителей был тиилином.

— Постарел, пройдоха, обрюзг, но ещё крепок, в его-то возрасте, — молвила Падме, она разглядывала хозяина дома.

— Ты была с ним знакома? — покосился на неё я.

— Пришлось столкнуться. Давно.

А Осока на голографической проекции шагнула вперёд и с лёгким поклоном сказала:

— Здравствуйте, достопочтенный господин Себульба.

Хозяин махнул нижней конечностью на летанку, та моментально убрала маникюрные принадлежности. У дагов очень интересная и необычная анатомия. В первом приближении они напоминают миниатюрных горилл: все четыре конечности хватательные, "руки" гораздо длиннее "ног". И значительно сильнее, поэтому даги предпочитают для передвижения использовать именно их, а нижними конечностями пользуются как руками. Впрочем, ничто не мешает им делать и наоборот, хотя при повышенной гравитации родной планеты Маластар стоять на "ногах" затруднительно. Зато в сидячем положении даги активно используют все четыре руки, я не раз это наблюдал.

— Здравствуйте. Я всегда рад пообщаться с прессой, — хриплым голосом произнёс даг. Дважды хлопнул верхними конечностями: — Эй, слуги! Сиденья гостям!

Последние слова он произнёс не на базик, и Падме быстро высветила вверху голографической проекции строчку перевода. Открылась небольшая боковая дверь, в комнату плавной походкой вплыла женщина-наутоланка, толкая небольшой репульсорный столик, за ней топали два дройда DUM, тащившие высокие стулья.