— Раньше я покончу с тобой! — прорычала противница. И обрушила на джедайку град ударов в таком темпе, что блокировать их стало трудновато. Тем не менее, Осока увидела минимум две возможности поразить предательницу, когда та на миг раскрывалась, забывая о защите. И… не воспользовалась. Почему? Она начинала что-то чувствовать, нечто необычное, незнакомое раньше. Как будто неким вторым зрением наблюдала бурлящий тёмный клубок внутри противницы. Струйки тьмы, извиваясь, тянулись к сердцу, лёгким, конечностям, и целый дымный столб упирался в мозг. Повинуясь то ли спонтанному порыву, то ли подсказке Силы, Осока потянулась и рванула этот клубок на себя:

— А ну-ка, дай сюда!

Предательница пошатнулась, словно из неё разом выпустили воздух. Мечи выпали из повисших, как плети, рук, она сделала два неуверенных шага, затем искусственные ноги под широкими штанинами задёргались, и она рухнула на пол. Осока видела её изумлённые глаза. Глаза, в которых не осталось злобы, лишь страх и ненависть зверя, посаженного в клетку.

— Чего ты ждёшь? — прошептала она. — Добей меня…

И потеряла сознание. А Осока стояла и смотрела на распростёртую противницу. В душе её смешались противоречивые стремления. С одной стороны, она знала: врага нельзя оставлять в живых, об этом свидетельствовал печальный опыт магистра Кеноби, да, чего далеко ходить, и Вентресс тоже. С другой – ну, не могла она вот так взять и убить беспомощную противницу. Не только из рыцарских побуждений. Она прекрасно помнила голографическую запись, показанную Библиотекарем: Анакин Скайуокер убивает пленённого графа Дуку по приказу Палпатина, тогда ещё канцлера Республики. Радостный оскал на лице будущего Императора давал веские основания полагать, что именно с этого началось стремительное падение бывшего героя войны на Тёмную сторону. Осока категорически не хотела уподобляться ему. Придётся, видимо, обездвижить её и тащить на корабль, раз уж встреча с резидентом всё равно сорвана…

Неожиданно Осока ощутила присутствие, такое отчётливое, рельефное, как импульс на экране древнего эхолота. Мгновенно подобравшись, она прижалась к стене и, едва силуэт человека возник из-за угла, ударила потоком Силы. Фигура в оливковом имперском мундире с размаху шмякнулась о стену и сползла на пол. Мельком коснувшись изменницы в Силе и убедившись, что в себя она придёт нескоро, Осока переключилась на новый объект. Капитанский знак на груди. На воротнике – эмблемы лётного состава. И – что это – искусственная кисть руки? Всё сходится, именно эти приметы называли ей на Чандрилле. Она протянула руку, лёгким воздействием Силы приводя оглушённого офицера в чувство. Тот потряс головой, стараясь сфокусировать зрение. Пробормотал:

— Ну, что за напасть у меня с этими тогрутами? Одна норовит сосулькой в ухо заехать, вторая о стенку швыряет!

Осока, вместо того, чтобы спросить буквенно-цифровой код, как собиралась, вытаращила глаза:

— Так это ты обеспечил им старт?

— Едва успел, — кивнул офицер. — Хотел сделать аккуратнее, но толстый помощник Таркина поломал все планы.

— И лишил наших друзей информированного источника, — Осока помогла лётчику подняться на ноги.

— Сам он лишился гораздо большего, — усмехнулся тот и сделал пальцами жест, будто берёт себя за горло. — А источники ещё будут, у меня на "Душеприказчице" целая ячейка.

— Не слишком ли много ты болтаешь неизвестно кому? — прищурилась Осока.

— Почему же "неизвестно"? Я тебя отлично помню. Даже помню, что с Этой, — он кивнул через плечо Осоки на изменницу, — вы были в неплохих отношениях.

— Я тоже так думала, — вздохнула Осока.