– Но разве ты не спросила его, что в пакете?

– Спросила, и он сказал мне, что это видео про обезьян, направленное против вивисекции, и что твой отец как раз занимается неврологическими экспериментами. – Дэвид тихо застонал и покачал головой. – И я поверила ему. Все дело было в том, что Джимми никогда, никогда не проявлял жестокости. Он был мирным человеком, этаким героем – борцом за права животных, который публично отвергает насилие как метод борьбы. Никто, никто не мог заподозрить его в экстремизме. А у меня уж тем более не было повода для подозрений, к тому же я хотела произвести на него впечатление, а потому пообещала доставить пакет и… сдержала свое обещание. Джимми сказал, что твоего отца ждет «небольшое потрясение», но только на следующий день, узнав правду, я поняла истинный смысл его слов.

– Ты приехала на велосипеде?

– Да.

– Значит, это ты была той женской фигуркой, которую заметил молочник?

Я кивнула.

– Боже милосердный, – тихо сказал Дэвид. – Так это была ты. Это была ты. – Он запустил руку в волосы. – Ну, Миранда, спасибо тебе за то, что наконец-то рассказала мне обо всем. Сколько времени тебе потребовалось на это – шесть недель? А теперь я хочу, чтобы ты сказала мне кое-что еще. – У меня душа ушла в пятки. – Кто этот Джимми? – спросил Дэвид, пристально на меня глядя. – Кто он такой? Я хочу знать его полное имя и чем он занимается. Ты говорила, что встретила его недавно, значит, ты сможешь ответить на мой вопрос.

– Нет, не могу, – жалобно выдавила я.

– Ты можешь.

– Хорошо – да, я могу. Могла бы, но не хочу.

– Но ведь у меня есть право это знать.

– Верно. Но у меня есть право не говорить тебе. Прости меня, Дэвид, если бы у меня была возможность, я бы сказала, но пойми – все дело во мне, а не в Джимми. Если я выдам Джимми – каким бы подонком он ни был, – это будет подло и нечестно.

К тому же я знакома с его женой, и это может разрушить их брак. И потом, я уверена, что с тех пор он не сделал ничего ужасного и больше ни для кого не представляет угрозы.

– Но чем же объяснить тот его… поступок?

– Если бы я только знала! Но я не знаю. Он так и не объяснил мне истинных причин. На следующий день после того… кошмара мы виделись с ним в последний раз. Вскоре я узнала, что он уехал из Брайтона, и с тех пор я потеряла с ним всякую связь.

Какое-то время мы посидели молча, слушая крики чаек, кружившихся над нашими головами.

– Как странно, – сказал Дэвид несколько мгновений спустя. – Мы с тобой оказались по разные стороны баррикад в одной и той же чудовищной истории.

– Да, – пробормотала я. – Это так. За последние шестнадцать лет я очень часто думала о тебе. Я пыталась представить себе, что произошло с тобой и насколько тяжелыми оказались твои раны. Я так переживала, Дэвид, – это было для меня чудовищным потрясением.

– Это ты сейчас так говоришь.

– Я говорю так, потому что это правда. Я ведь даже писала письма, в которых рассказывала тебе всю правду и просила у тебя прощения.