|
Я даже не ожидал, сказать по правде, такого результата. "Много крови, много песен...". Одевайтесь, голубчик! - "Я же той, что всех прелестней!.." - дребезжащим, как сковорода, голосом подпел пациент и, сияя, стал одеваться. Приведя себя в порядок, он, подпрыгивая и распространяя запах духов, отсчитал Филиппу Филипповичу пачку белых денег и нежно стал жать ему обе руки. - Две недели можете не показываться, - сказал Филипп Филиппович, - но все-таки прошу вас: будьте осторожны. - Профессор! - из-за двери в экстазе воскликнул голос, - будьте совершенно спокойны, - он сладостно хихикнул и пропал. Рассыпной звонок пролетел по квартире, лакированная дверь открылась, вошел тяпнутый, вручил Филиппу Филипповичу листок и заявил: - Годы показаны не правильно. Вероятно, 54-55. Тоны сердца глуховаты. Он исчез и сменился шуршащей дамой в лихо заломленной набок шляпе и со сверкающим колье на вялой и жеваной шее. Странные черные мешки висели у нее под глазами, а щеки были кукольно-румяного цвета. Она сильно волновалась. - Сударыня! Сколько вам лет? - очень сурово спросил ее Филипп Филиппович. Дама испугалась и даже побледнела под коркой румян. - Я, профессор, клянусь, если бы вы знали, какая у меня драма!.. - Лет вам сколько, сударыня? - еще суровее повторил Филипп Филиппович. - Честное слово.. Ну, сорок пять... - Сударыня, - возопил Филипп Филиппович, - меня ждут. Не задерживайте, пожалуйста. Вы же не одна! Грудь дамы бурно вздымалась. - Я вам одному, как светилу науки. Но клянусь - это такой ужас... - Сколько вам лет? - яростно и визгливо спросил Филипп Филиппович и очки его блеснули. - Пятьдесят один! - корчась со страху ответила дама. - Снимайте штаны, сударыня, - облегченно молвил Филипп Филиппович и указал на высокий белый эшафот в углу. - Клянусь, профессор, - бормотала дама, дрожащими пальцами расстегивая какие-то кнопки на поясе, - этот Мориц... Я вам признаюсь, как на духу... - "От Севильи до Гренады..." - рассеянно запел Филипп Филиппович и нажал педаль в мраморном умывальнике. Зашумела вода. - Клянусь богом! - говорила дама и живые пятна сквозь искусственные продирались на ее щеках, - я знаю - это моя последняя страсть. Ведь это такой негодяй! О, профессор! Он карточный шулер, это знает вся Москва. Он не может пропустить ни одной гнусной модистки. Ведь он так дьявольски молод. - Дама бормотала и выбрасывала из-под шумящих юбок скомканный кружевной клок. Пес совершенно затуманился и все в голове у него пошло кверху ногами. "Ну вас к черту", - мутно подумал он, положив голову на лапы и задремав от стыда, - "И стараться не буду понять, что это за штука - все равно не пойму. Очнулся он от звона и увидел, что Филипп Филиппович швырнул в таз какие-то сияющие трубки. Пятнистая дама, прижимая руки к груди, с надеждой глядела на Филиппа Филипповича. Тот важно нахмурился и, сев за стол, что-то записал. - Я вам, сударыня, вставляю яичники обезьяны, - объявил он и посмотрел строго. - Ах, профессор, неужели обезьяны? - Да, - непреклонно ответил Филипп Филиппович. - Когда же операция? - бледнея и слабым голосом спрашивала дама. |
