- Ты действительно готов заявить об этом во всеуслышание? Потому что я - нет, у меня не было намериний сообщать об этом! Ни бабушке, ни деду, раз уж на то пошло.

- Давай, поговорим снаружи, - кивком и с рыком спросил он меня: - Можешь?

- Минуту.

Бросив сумку со значками, наклейками и флагами, которые раздавала на столе, я направляюсь в сторону выхода. С каждым шагом, мой желудок опускается, будто в нем гаечные ключи. У меня есть, что скрывать. Насколько близко я сотрудничаю с сенатором, и как он обладает мною. Возможно, если Колин решит, что я все еще пишу для «Глобуса», он отступит. Оставит меня в покое. Пытаюсь найти причину, по которой я бы рискнула не только своим будущим, но и плести ложь за ложью, чтобы мой кузен остался ни с чем - это становится для меня решающим, - я хочу то, что предлагает мне Беннетт.

Чем больше я стараюсь разложить по полочкам свои идеи, касающиеся мужчины, который скоро будет моим Домом, тем запутаннее становятся мои мысли. Может быть, это предупреждение — верный признак того, что я делаю что-то неправильно. Если я хочу быть уверенной в своих действиях и не оступиться, то не стоит ехать в Вашингтон. Кого это волнует? Джон бы разочаровался, но он бы понял. Хватить обучения - я более чем достаточно прошла стажировок. Более чем уверена, что моя семья уже не будет моей, если они почуют правду.

Задержавшись, я поворачиваюсь назад и смотрю на сцену. Как насчет Беннетта? Как сильно в действительности его волнует происходящее? Конечно, у него есть собственническая жилка шириной с милю. Но стал бы он злиться? В течение примерно пяти секунд — ладно, может быть, неделю. Он хочет, чтобы я была с ним, но для жесткого траха... или я действительно имею для него значение? Или это его натура контролировать — его потребность доминировать, когда он реагирует на что-то? В конце концов, мужчина как Стоун — прыгаеет из одной постели в другую.

Как он будет чувствовать себя в реальном окружении среди сотрудников, и, возможно, работая в Белом Доме, если я являюсь его стажером! Алле? Я не думала об этом до сих пор. Дерьмо. Вот же черт! У меня есть достаточно сбережений, чтобы протянуть последний семестр до получения диплома об образовании, и если я все же решу написать диссертацию, то тогда бы могла засесть в библиотеке, чтобы скоротать время. В моей башне из слоновой кости, как называет ее Стоун. В безопасной и надежной.

О, Боже! Зачем я вообще издеваюсь сама над собой подобным образом? Я убедилась: неуместному контролю моих бабушки с дедушкой нужно положить конец. И только тогда, когда я рядом с ними с их желанием утвердить свою власть надо мной, это делает меня менее адекватной. Я потираю рукой по лбу и натягиваю очки на переносицу, пока направляюсь по темному проходу к выходу. Я следую за Колином через заднюю пожарную дверь и резко останавливаюсь.

- Какого хрена ты делаешь? - спрашивает он, скрестив руки на груди, будто у него есть какое-то право вмешиваться в мою жизнь.

Вместо того чтобы дать воле моему разочарованию, я пускаю в ход мой гнев. Я не собираюсь играть в игру на условиях двоюродного брата. Свернув программку несколько раз, я пытаюсь взять себя в руки. Обработаю его: то, что хочет услышать мой слабоумный братец, я, возможно, смогу скормить ему с ложечки.

- Колин, я работаю над проектом.

- Тогда почему Нолан об этом ничего не сказал?

- Потому что это не только мой проект. Как я тебе уже говорила, я помогаю в исследовании Джону. Он единственный делает это для «Пост». Никто из бабушкиной свиты в этом не участвует… так пристрели меня за это.

- Я не понимаю. Еще одна стажировка?

- Да. То, что делают люди, которые хотят обзавестись связями. Я уже все устроила. Но, если ты проговоришься хоть кому-нибудь, то таким образом оставишь меня нахрен без всех источников информации.

- Ты серьезно о писательской деятельности? Как о карьере? Я сомневаюсь, что наши бабушка с дедушкой согласятся на это.