На девушке был красный корсет, приподнимающий ее грудь чуть ли не к подбородку. Кому-то нравились сиськи, кому-то попки. Чендлер был фанатом женского тела в принципе. Всего. Но с Паулой он становился фанатом ее грудей. Из этих штучек были созданы эротические фантазии любого мужчины.

Но что с ним сегодня? Да и вообще последние пару месяцев? Его голова работала усерднее, чем любая другая часть тела. Какой позор.

Паула погладила его бедра.

— Я скучала по тебе, — пропела она.

Чендлер рассмеялся и поглубже утонул в кресле, шире расставив ноги.

— Нет, не скучала.

— Ты не навещал меня с февраля, — она надула губки, — и никого вообще… как я слышала.

Его брови приподнялись. Ему не нравилась мысль, что его обсуждают.

— Ты давно не появлялся в клубе.

— И что с того?

— Это на тебя не похоже.

Паула положила ладони на кресло между ног Чендлера, привлекая внимание к своей груди. По какой-то причине он представил себе более маленькую грудь, возвышающуюся над кружевом и бантами. И был миллион причин, почему это неправильно.

Чендлер раздраженно погладил ладонью челюсть. Что с ним не так? Он уже час в «Коже и Кружеве». Он с готовой женщиной. И…

— Хочешь поговорить? — спросила она, встав и скромно сложив руки.

Мужчина сухо рассмеялся.

— Нет, милая, спасибо.

— Уверен? Ты, конечно, сам по себе угрюм и не разговорчив. Но, малыш, исчезнуть на несколько месяцев? Я переживала.

Чендлер подавил смешок. Паула была хорошим партнером, их сексуальные вкусы совпадали, но он не был для нее единственным. Они оба обожали секс и умели им наслаждаться. Вот только мужчина в последнее время наслаждался лишь своей рукой.

— Не хочу говорить.

Паула опустила ресницы, заиграв с застежкой между грудей.

— Молча? Я могу это устроить.

Он наблюдал, как девушка развернулась на своих «отымей-меня» каблуках, чтобы повертеть перед ним попкой. Ее ягодицы кофейного цвета — потрясающий вид. Он знал, что час с этой женщиной способен стереть из памяти год жизни, но…

В любой другой день он был бы уже тверд как кирпичная стена, готовый трахаться снова и снова. Но похоть, стремящаяся по его жилам, не имела ничего общего с Паулой.

Красотка бросила взгляд через плечо, прикусив губу. Тишина. Поставила стройное колено на кушетку напротив и изогнула спину, затем подтянула другую ногу. Мило, очень мило. Но никакой реакции в его джинсах. Девушка задрала попку повыше и прошептала:

— Мне кажется, я плохо себя вела, Чендлер.

Он изогнул бровь.

— Да что ты?

Паула невинно моргнула.

— По-моему, меня стоит наказать.

Отлично. Желание едва чувствовалось. Ладно. Новость пора объявить официально. Его пенис отправился в отпуск в страну целомудрия. Ебать.

Откинув голову назад, Чендлер издал сдавленный стон. Какого хера он здесь делает? Он мог потусоваться с братьями, но кто в здравом уме пойдет на это? Как Чейз, так и Чад только и делали, что говорили о своих женщинах. Нет, он, конечно, радовался их счастью, но, блять… они превратились в двух престарелых леди. Особенно с тех пор, как Чад по колено увяз в подготовке к свадьбе. И, если Чендлер вновь услышит о том, что между белым цветом и молочным огромная разница, ему придется пристрелить кого-нибудь. Черт, скажите вы ему год назад, что кто-то из них троих женится, он рассмеялся бы вам в лицо. Но Чейз был весь в любви, как и профи бейсбола. Несмотря на все дерьмо, через которое они прошли в детстве.

Дело в том, что у Чендлера не было никаких проблем с тем, чтобы «остепениться», хотя многие, включая его братьев, будут спорить.