Она бы скорее отсекла себе руку, чем просидела в тюрьме ещё чуть-чуть.

Страх разоблачения рассеялся и поэтому, она удобно устроилась в новой жизни в роли Мейси Бриггс. Может, однажды я буду достойна этого. Опять же, не то чтобы она, в самом деле, чувствовала себя виноватой. Правда.

Но ведь Рождество через несколько недель… тьфу. Наихудший. Праздник. На века. Ее «друзья» будут готовить любимую еду Мейси, не Элии. Они будут дарить ей подарки, предназначенные для Мейси, и вспоминать старые добрые времена, о которых она ничего не знает, и она должна будет улыбаться все это время. Ну, хорошо. Ладно. Вот тогда она будет чувствовать себя виноватой.

— Что, игнорируешь меня? — сказал Девин с ещё одним раздражающим смешком. — Я не напрашивался полапать тебя или что-то ещё. Я имею в виду, я как раз собирался удивить тебя своим мастерством.

Боже, она была на работе, но все же потеряла ход своих мыслей. Оскорбительно.

— Не принимай всерьез, ладно?

— Привет, встретишься со мной? Я отношусь к этому очень серьезно

Все мужчины на линии фыркнули, пытаясь скрыть свой смех. Они могли настороженно к нему относиться, но они не могли не наслаждаться его извращенным чувством юмора.

— Трахни себя сам, ошибка природы, — сказала она, пытаясь скрыть свое веселье. Дерзкий ублюдок.

— Отлично. Мы на том же месте, откуда начали, поскольку именно это я и пытаюсь сделать, с тобой.

Уступить Девину? Не в этой жизни, и не потому, что он не привлекательный.

Во всяком случае, он был слишком привлекательный. Черт, он был полон какого-то животного совершенства. Высокий, темноволосый, с широкими глазами янтарного цвета и кожей, которая блестела как драгоценный камень; не было никого похожего на него. Даже существовал рецепт его улыбки: испорченное желание, опущенное в кислоту, обернутое в сталь и посыпанное конфетами. Рецепт его смеха? Ну, это испорченное желание, брошенное в грязь, выловленное в борделе, и расточавшее душистый лосьон для тела. Женщины бросались на него постоянно, и он съедал их, как будто они были его личным шведским столом.

Так оно, наверное, и было. Слава Богу, она не искана бойфренда. Или, скорее любовника, поскольку не было никого, кто мог бы сравниться с Девином Мейси — настоящая Мейси — встречалась с куском дерьма, от которого Элия до сих пор пыталась избавиться, и у нее не было времени или терпения впутывать сюда кого-либо еще.

— Сдержанность, сдержанность, — упрекнул Джексон Тремейн. Он был одним m двух агентов, кто зависал с сексуальной нномарией, и неизменным миротворцем. Было что-то неестественно успокаивающее в его присутствии, как если бы он мог проскользнул» в душу человека и смыть все его страхи.

— Ты поцеловала бы меня в засос?

— Не «ты поцеловала бы твою маму в засос», а «поцеловала бы меня».

— Смешно, — сказала Элия сухо. Она слышала, как другие хохочут и фыркают удивленные неожиданным развлечением.

— Вымогаешь поцелуев у женщины, Джексон? — сказал кто-то. — Мишка убьет тебя за это.

— Если под убийством ты подразумеваешь соблазнение, то да, — ответил Джексон — Ты прав.

Мишка была женой Джексона и наемной убийцей, у которой была рука робота. Элия видела ее только однажды, но этого было достаточно, чтобы напугать ее на десять лет вперед. Никогда она не видела таких холодных глаз или такого безразличного голоса. Конечно, в тот момент, когда Мишка замечала Джексона, ее поведение полностью менялось.