* * *

— Просыпайтесь, лейтенант, — голос Быкова стал первым, что я услышал когда пришел в себя и открыл глаза.

Я ожидал увидеть до боли знакомые интерьеры медико-биологического факультета МИМА, вернее госпиталя при нем. Ну и профессора Нахааша или хотя бы его помощников и помощниц.

Но, как выяснилось, у военной кафедры академии есть своя медсанчасть. Она тоже использовалась для обучения тех одаренных, которые решили посвятить себя военно-полевой медицине.

Вот в их руки я и попал. И в отличии от Нахааша, который просто и без изысков лечил меня в основном магией, здесь в ход пошли по большей части технологии.

Как мне потом объяснила моя новая одногруппница Ира Белкина, обладательница совершенно роскошных рыжих волос и веснушек, это было сделано намеренно.

Далеко не всегда у военных медиков есть возможность использовать свой дар или маготехническое оборудование (интересно только почему?), и они должны уметь лечить не пользуясь магией.

Результат, впрочем, не хуже, просто это заняло больше времени. На больничной койке я провалялся целых три дня. И всё это время спал под воздействием обезболивающих.

— Как вы себя чувствуете, господин майор? — задал я вопрос Быкову, когда встал с кровати и переоделся из больничной одежды в свою форму, — надеюсь я не сильно вас приложил.

— Без чинов, Соболев, — для начала сказал он, а потом продолжил, — ты сломал мне четыре ребра, а осколок, отколовшийся от нагрудника, пропорол левое легкое.

— Приношу свои извинения. Я немного не рассчитал силу.

— А, ерунда, — отмахнулся он от моих слов, — ты всё сделал правильно. Даже когда избавился от брони. За исключением того что сам оказался на больничной койке, конечно.

— Честно сказать, хотелось закончить наш с вами спарринг чем-то эффектным, — признался я. В этот момент в палату вошёл мой лечащий врач, та самая Ира Белкина. Она провела дежурный осмотр и опрос, и, удостоверившись, что у меня всё в порядке, подписала документы на мою выписку.

— В том числе и это мне придётся выбить из тебя, спортсмен, — продолжил наш разговор Быков, когда мы, наконец-то покинули медсанчасть, — не эффектность а эффективность должна стоять во главе угла. Если ты, да спасет тебя твой тотем, окажешься на поле боя, то таким фокусам там не место. Ну вырубил ты меня, а дальше что? Как боевая единица ты в тот момент прекратил существовать.

— Ну, господин майор, об этом уговора не было. Но вы правы.

— А еще ты ты нанес ущерб имуществу министерства обороны и спровоцировал непредвиденные расходы на несколько миллиардов рублей, — внезапно добавил он.

— Простите, я не очень понял. Неужели ваш поврежденный доспех столько стоит? Ни за что не поверю.

— Что? Нет конечно! Моя скорлупка стоит примерно двести тысяч, в массовом производстве конечно. Просто ты своим ударом выявил критическую уязвимость брони. У яйцеголовых сейчас мозги кипят от того, что ты сделал. Никто не понимает как ты смог пробить её. И, естественно, абсолютно вся броня этого проекта отозвана на завод-изготовитель, где начались работы по её модернизации.

— Ну так это же хорошо! — ответил я, — если есть проблема, то лучше её решить сейчас.

— А я и не говорю, что плохо. Просто констатирую факт.

За этими разговорами мы вышли с территории медсанчасти, на своих двоих добрались до здания военной кафедры и прошли в аудиторию, где уже ждали курсанты моей группы.

И теперь я видел что отношение ко мне изменилось, во всяком случае во взглядах тех, кто еще три дня назад презрительно называл меня спортсменом и трусом, сейчас читалось уважение. Я всё-таки сумел заставить их поменять свое мнение.

— Господа курсанты, — начал Быков, когда я занял одно из свободных мест в аудитории, — вообще по расписанию у вас должна была быть лекция по тактике малых групп, но вместо этого, по согласованию с полковником Соколовым, я хочу поговорить с вами о том что случилось три дня назад.