Мне не позволили её посетить и в следующие два дня. И только на четвёртый я, наконец, смог пробиться.

Я нашёл Леру в шикарной палате, достойной президентского номера любого пятизвёздочного отеля. Она лежала на огромной кровати, и заливалась слезами, кажется, даже не заметив, как я вошёл.

Я сел рядом и погладил её по спине. Она вздрогнула, но, поняв, что это я, сразу села и, размазывая по лицу слёзы, прижалась к моей груди.

— Я так рада, что ты жив, ты не представляешь, — прошептала она.

— А плачешь тоже от счастья? — спросил я, зарывшись лицом в её волосы.

— Лёш… — Лера замолчала и добавила через несколько секунд, — сейчас. Дай минуту.

Я и не думал её торопить и спокойно ждал, пока она придёт в себя. А когда это, наконец, произошло, Котова ошарашила меня новостью:

— Я пустая, Лёш. Совсем. Больше не смогу тебе помогать и вообще ничего не могу, — её голос дрогнул, словно она снова готова разреветься, но, закусив губу, она всё же удержалась.

— Подожди. Это тебе врачи сказали?

— Нет. Они вообще ничего не говорят. Но я совсем не чувствую в себе силы. Мне кажется, там, в Тосно, я отдала всю себя и даже больше.

Я крепко её обнял.

— Так. Ты вообще-то мне жизнь спасла. Ты моя умница, — я поднял её лицо к себе и поцеловал, а потом продолжил, — поэтому давай ты будешь умницей до конца? Не накручивай себя раньше, чем врачи скажут в чём дело. Возможно, всё ещё восстановится.

— Ты сам то в это веришь? — буркнула Лера.

Я тяжело вздохнул.

— Так, Котова. Я вижу ты себя уже накрутила. Отставить панику раньше времени.

Я снова её поцеловал, и она, наконец, улыбнулась.

— Так точно, старший лейтенант Соболев!

* * *

Появление кортежа, который привез тело Гены стало для Бориса Волкова самым настоящим шоком. Он настолько привык к тому, что у него под рукой всегда был цепной пёс, что сейчас ощутил себя голым.

С серым от потрясения лицом Борис отсутствующим взглядом смотрел, как слуги аккуратно, без использования магии, так требовали традиции, положили тело Геннадия в саркофаг в родовой усыпальнице.

Затем прислуга беззвучно удалилась, оставив Бориса наедине с погибшим.

Князь Борис не мог поверить, что этот щенок Соболев, тот самый ноль, от которого Борис в свое время отказался в крипте призыва, смог завалить такого матерого бойца как Гена.

Если выносить за скобки императоров, то Гена по боевым качествам был вторым человеком в Империи, сразу после берсерка Матвея Медведева. И раз Соболев убил Гену, то уже он может считаться вторым.

Это пугало. Когда Борис узнал о нападении на родовое имение Соболевых, то первой его реакцией стало возмущение. Всё-таки хоть сейчас Соболевы и Волковы находились по разным сторонам баррикад, но оба рода считались, да и являлись, одними из старейших в империи, и то что нашлась какая-то сила посмевшая напасть на княжескую резиденцию вызывало опасение.

Но это было именно, что первое чувство. Потом пришло решение сделать хитрый ход и вывести этот еще вчера слабый, но сейчас, благодаря появлению Алексея Соболева, стремительно набиравший влияние, род из под влияния Медведевых.

Если новым главой рода Соболевых стал бы лояльный Волковым человек, то он мог бы запретить Алексею поддерживать Медведевых, а если бы тот отказался, то лишить его фамилии, а следовательно и покровительства бога-тотема.

Но в результате, казалось бы, беспроигрышной комбинации всё получилось совсем наоборот. Род Волковых лишился своего самого сильного анимага, а авторитет Алексея Соболева высок как никогда.

Это может иметь далеко идущие последствия.