«Rheinische Zeitung», которая не признаёт даже теоретической реальности за коммунистическими идеями в их теперешней форме, а следовательно, ещё менее может желать их практического осуществления или же хотя бы считать его возможным, — «Rheinische Zeitung» подвергнет эти идеи основательной критике. Но что такие произведения, как труды Леру, Консидерана, и, в особенности, остроумную книгу Прудона нельзя критиковать на основании поверхностной минутной фантазии, а только после упорного и углублённого изучения, — это признала бы и аугсбургская кумушка, если бы она хотела чего-либо большего и была способна на большее, чем салонные фразы. Наше отношение к подобным теоретическим произведениям должно быть тем серьёзнее, что мы не согласны с аугсбургской газетой, которая находит «реальность» коммунистических идей не у Платона, а у своего неизвестного знакомого; этот последний, имея кое-какие заслуги в некоторых областях научного исследования, отдал всё своё состояние и, исполняя волю отца Анфантена, мыл своим сотоварищам тарелки и чистил им сапоги. Мы твердо убеждены, что по-настоящему опасны не практические опыты, а теоретическое обоснование коммунистических идей; ведь на практические опыты, если они будут массовыми, могут ответить пушками, как только они станут опасными; идеи же, которые овладевают нашей мыслью, подчиняют себе наши убеждения и к которым разум приковывает нашу совесть, — это узы, из которых нельзя вырваться, не разорвав своего сердца, это демоны, которых человек может победить, лишь подчинившись им. Но аугсбургская газета никогда, конечно, не испытывала тех мук совести, которые возникают, когда субъективные желания человека восстают против объективных воззрений его собственного ума, ибо она не обладает ни собственным умом, ни собственными воззрениями, ни собственной совестью.

Написано К. Марксом 15 октября 1842 г.

Напечатано в «Rheinische Zeitung» № 289, 16 октября 1842 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

ДЕБАТЫ ШЕСТОГО РЕЙНСКОГО ЛАНДТАГА

(СТАТЬЯ ТРЕТЬЯ)

ДЕБАТЫ ПО ПОВОДУ ЗАКОНА О КРАЖЕ ЛЕСА

В предыдущих статьях мы описали два великих лицедейства, разыгранных на подмостках ландтага: ту смуту, в которую он впал в вопросе о свободе печати, и ту несвободу, в которую он впал в вопросе о смуте. Теперь действие переносится на твёрдую землю. Прежде чем перейти к подлинно земному вопросу во всей его жизненной значительности, к вопросу о дроблении землевладения, мы дадим нашим читателям несколько жанровых картинок, в которых многообразно отразится дух и, мы сказали бы даже, подлинная природа ландтага.

Правда, закон о краже леса, как и закон о нарушениях правил об охоте, лесах и выгонах, заслуживает рассмотрения не только в связи с ландтагом, а в такой же мере и сам по себе. Но мы не располагаем соответствующим законопроектом. Наш материал ограничивается несколькими, только частично намеченными ландтагом и его комиссией, дополнениями к законам, фигурирующим лишь в виде номеров параграфов. Самые дебаты ландтага изложены так убого, так бессвязно и апокрифически, что изложение походит на мистификацию. Если судить по имеющимся обрывкам, то этим пассивным молчанием ландтаг хотел, по-видимому, показать нашей провинции образец почтительности.

Один характерный для этих дебатов факт сейчас же бросается в глаза. Ландтаг выступает рядом с государственным законодателем — в качестве дополнительного законодателя. В высшей степени интересно проследить на конкретном примере законодательные способности ландтага.