Лондон, 12 января. Слух о безусловном принятии «четырех пунктов» Россией — именно «четырех» пунктов в толковании «трех» держав — оказался теперь просто hoax [мистификацией. Ред.], пущенной «Morning Post» и «Times». Мы были тем более склонны поверить этой утке, что, как мы узнали из секретной, но ставшей известной вследствие варшавского восстания депеши Поццо-ди-Борго, этот мастер дипломатии устанавливает следующий принцип

«Россия должна добиваться того, чтобы при любых коллизиях европейские державы диктовали ей ее же собственные условия».

Поэтому в упомянутых «четырех» пунктах мы можем усмотреть только «четыре» русских тезиса. Если же Россия тем не менее их не принимает, то объяснение этому мы находим также у мастера дипломатии Поццо-ди-Борго. Россия, толкует он, может идти на такие мнимые уступки Западу только из осененного победой лагеря. Это необходимо для сохранения престижа, на котором покоится ее мощь. Однако до сих пор Россия, хотя и развернула «лагерь», но «победы» еще не добилась. Если бы пала Силистрия, то «четыре пункта» были бы давно предъявлены. Как уверяют «Times» и «Morning Post», эти «четыре пункта» по замыслу «трех держав» были положены в основу переговоров в качестве минимума, от которого можно оттолкнуться. Теперь же выясняется, что князь Горчаков понимает их как некий условный максимум, по поводу снижения которого еще надо будет основательно поторговаться, или вообще считает, что они предназначены лишь послужить поводом для второго «венского совещания». В leader [передовой статье. Ред.], написанной в широко-вещательном тоне дипломатического прорицания, «Morning Post» заверяет нас сегодня, что созываемые время от времени совещания дипломатов в Вене являются лишь подготовкой к действительной конференции, которая соберется только 1 февраля и, конечно, не преминет в той или иной мере поразить мир.

Вчера в здании Ллойда было вывешено следующее объявление адмиралтейства:

«В соответствии с последним параграфом моего письма от 8 ноября» (1854 г.), «и котором сообщалось, что французский и английский адмиралы в Черном море получили от своих правительств предписания распространить блокаду, которой подверглись устья Дуная, на все гавани Черного и Азовского морей, находящиеся еще в руках противника, лорд адмиралтейства поручил мне поставить вас в известность, дабы довести об этом до сведения коммерческих кругов, что правительства Англии и Франции решили начать упомянутую блокаду с 1 февраля» (1855 г.) «и что в «London Gazette» будет сообщаться особо о блокаде каждой гавани, как только таковая будет установлена. — Подпись: В. А. Б. Гамильтон».

Здесь, следовательно, открыто признается, что союзные флоты до сих пор блокировали в устьях Дуная только своих собственных союзников, а отнюдь не русские гавани на Черном и Азовском морях. Между тем министерство неоднократно заявляло в парламенте — в апреле, в августе и в октябре, — что оно дало «строжайшие предписания» блокировать русские берега и гавани. Еще 21 декабря лорд Гранвилл от имени министерства заявил в палате лордов:

«Одессу блокируют пять военных кораблей, которые постоянно крейсируют у входа в гавань, о чем правительство регулярно получало донесения».

В письме, адресованном в ежедневную газету, известный английский памфлетист следующим образом подводит итог принятым или, вернее говоря, не принятым коалицией мерам по осуществлению блокады:

«1) Английское правительство снабжает из Англии противника Англии денежными средствами для продолжения войны против Англии.