После блестящей речи г-на Дизраэли, которую я, разумеется, привел лишь в общих чертах, выступил лорд Пальмерстон и потерпел полное фиаско. Он частично повторил речь, произнесенную им при закрытии предыдущей сессии, весьма неубедительно оправдывал политику министерства и старательно следил за тем, чтобы не проронить ни одного слова, содержащего какую-либо новую информацию.

Затем, по предложению сэра Дж. Грехема, были приняты без прений некоторые поправки к проекту военно-морского бюджета.

В конце концов любопытнее всего то, что после столь бурных дебатов палате совершенно не удалось добиться от министров ни формального объявления войны России, ни указания целей, во имя которых Англии предстоит ввязаться в войну. В результате как палата, так и публика знают не больше того, что они знали до сих пор. Никакой новой информации они не получили.

Написано К. Марксом 21 февраля 1854 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 4022, 9 марта 1854. г.

Подпись: Карл Маркс

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

К. МАРКС

ПАРЛАМЕНТСКИЕ ДЕБАТЫ 22 ФЕВРАЛЯ. — ДЕПЕША ПОЦЦО-ДИ-БОРГО. — ПОЛИТИКА ЗАПАДНЫХ ДЕРЖАВ

Лондон, пятница, 24 февраля 1854 г.

Пресса наводнена большим количеством праздной болтовни относительно «воинственных приготовлений» Кошута и его предполагаемых «передвижений». Между тем я случайно слыхал от одного польского офицера, который едет в Константинополь и советовался об этом с Кошутом, что экс-правитель уговаривал его не покидать Лондон; Кошут высказался отнюдь не одобрительно о возможном участии венгерских и польских офицеров в теперешней турецкой войне, ссылаясь на то, что они вынуждены будут либо пойти под знаменем Чарторыского, либо отречься от своей христианской веры; первое, как он считает, противоречит его политике, второе — его принципам.

Впечатление, которое произвело мастерское разоблачение г-ном Дизраэли политики правительства, было столь глубоким, что «кабинет всех талантов» счел нужным сделать запоздалую попытку замять все дело посредством маленькой комедии, которая была разыграна министрами и г-ном Юмом в среду на утреннем заседании палаты общин. Лорд Пальмерстон закончил свой беспомощный ответ на эпиграмматическую альтернативу, выдвинутую г-ном Дизраэли — болезненная «доверчивость» или предательское «попустительство», — тем, что апеллировал от оппозиции к беспристрастному приговору страны; на долю же г-на Юма выпало — отвечать от имени страны подобно столяру Снагу, который играет роль льва в «жесточайшей смерти Пирама и Тисбы» [Шекспир. «Сон в летнюю ночь», акт I, сцена 2. Ред.]. Г-н Юм на протяжении всей своей парламентской жизни стремился сделать оппозицию приятной, сносил поправки с том, чтобы потом взять их обратно, и представлял собой так называемую независимую оппозицию, которая всегда стоит в арьергарде любого министерства вигов и неминуемо приходит ему на выручку, лишь только его официальные сторонники обнаруживают признаки колебания. Юм — величайший парламентский «гаситель» par excellence [по преимуществу. Ред.]. Он — не только старейший член парламента, но еще и независимый член парламента, и не только независимый, но еще и радикал, и не только радикал, но еще и педантичный, всеми признанный Цербер государственного кошелька; его миссия — позволять фунтам исчезать незаметно, в то время как ведутся препирательства из-за доли фартинга.

В первый раз за все время своей парламентской деятельности, как торжественно заявил г-н Юм, он берет слово не для того, чтобы осудить проект государственного бюджета, а для того, чтобы его одобрить.