|
Возобновление этого бедствия, после того как оно, казалось, миновало, объясняется наступлением сроков больших платежей на Гамбург, Стокгольм и Копенгаген. В течение декабря, например, кончился срок векселей на девять миллионов, выставленных экспортерами кофе из Рио-де-Жанейро на Гамбург; все эти векселя были опротестованы, и эта масса протестов вызвала новую панику. В январе такая же участь ожидает, вероятно, векселя под грузы сахара, отправленные из Ба-ии и Пернамбуку, а это снова приведет к возобновлению кризиса.
Написано Н. Марксом 18 декабря 1857 г. Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 5213, 5 января 1858 г. в качестве передовой Печатается по тексту газеты Перевод с английского На русском языке публикуется впервые
К. МАРКС КРИЗИС ВО ФРАНЦИИ
Последовательное снижение Французским банком своей учетной ставки с 10 %, установленных им после 12 ноября, до 9 % — 26 ноября, до 8 % — 5 декабря и до 6 %—17 декабря императорские органы печати использовали, конечно, как неопровержимое доказательство того, что торговое потрясение пошло на убыль и что «Франция пройдет через суровое испытание без какой-либо катастрофы». По их словам, финансовая система Наполеона III создала «это очевидное торговое превосходство Франции над всеми другими нациями» и обеспечила то положение, что Франция как теперь, так и в дальнейшем всегда «будет меньше страдать в моменты кризиса, нежели страны, с ней конкурирующие». Однако 6 % — это такая ставка банковского учета, какой Франция не знала с самого начала нынешнего века — за исключением февраля 1800 г., несколько дней спустя после основания Французского банка дядей [Наполеоном I. Ред.] — ц вплоть до критического периода в 1855 и 1856 гг. при племяннике [Наполеоне III. Ред.]. Но даже если Французский банк снизит свою процентную ставку еще больше, скажем, до 4 %, что это даст? Учетная ставка была снижена до 4 % 27 декабря 1847 г., когда всеобщий кризис еще продолжался и кризис во Франции не достиг еще своей высшей точки. Тогда, как и теперь, правительство поздравляло Францию с тем, что ей посчастливилось избежать всеобщего кризиса, отделавшись всего лишь царапинами, да и то самыми поверхностными. А два месяца спустя финансовое землетрясение опрокинуло королевский трон вместе с восседавшим на нем мудрецом [Луи-Филиппом. Ред.]. Мы, конечно, не станем оспаривать тот факт, что кризис до сих пор задел французскую торговлю слабее, чем ожидалось. Причина этому весьма простая: в торговле с Соединенными Штатами, Великобританией и ганзейскими городами Франция имеет — и имеет уже давно — благоприятный для себя баланс. Таким образом, для того чтобы катастрофы, поразившие упомянутые страны, могли непосредственно отозваться на Франции, она должна была либо оказывать этим странам широкий кредит, либо накапливать в спекулятивных целях товары, предназначенные для экспорта в эти страны. Но ничего подобного не произошло. Следовательно, события в Америке, Англии и ганзейских городах не могли вызвать отлива драгоценных металлов из Франции; и если Французский банк на несколько недель повысил процентную ставку до уровня ставки Английского банка, то он сделал это лишь из опасения, как бы французский капитал не начал искать более выгодного приложения за границей. Однако нельзя отрицать, что даже в своей нынешней фазе всеобщий кризис отразился на Франции в форме, соответствующей ее торговым отношениям с Соединенными Штатами, Англией и ганзейскими городами, а именно в форме хронического застоя. Это заставило Бонапарта, который в своем письме от 11 ноября объявлял, что «зло существует только в воображении», выступить с другим официальным посланием, где он высказывается в том смысле, что, «несмотря на свойственное французской торговле благоразумие и на бдительность правительства, торговый кризис вынудил многие отрасли промышленности, если не приостановить производство, то во всяком случае сократить его или снизить заработную плату», так что «большое число рабочих страдает от вынужденной праздности». |
