Скоро, возможно, возникнут обстоятельства, когда важно будет иметь это в виду.

Во-вторых, открытое провозглашение теории естественных границ Франции. Что эту теорию снова написала на своем знамени французская пресса не только с соизволения правительства, но и по прямому его приказу, в этом не может быть никакого сомнения. Эту теорию пока применяют лишь к Альпам. Само по себе это еще в какой-то мере безобидно. Савойя и Ницца — провинции небольшие, с населением соответственно в 575000 и 236000 жителей, и увеличили бы население Франции всего на 811000 человек; их политическое и военное значение не сразу бросается в глаза. Но то, что в связи с притязаниями на эти две провинции снова была выдвинута и возобновлена в памяти французского народа точка зрения естественных границ, то, что к этому лозунгу должно снова привыкнуть ухо Европы, как к другим в разное время за десять лет провозглашавшимся и затем оставленным лозунгам Бонапарта, — вот это касается специально нас, немцев. На языке Первой империи, на котором так старательно продолжали говорить республиканцы из «National», под естественной границей Франции par excellence понимают Рейн. Еще сегодня, когда речь идет о естественной границе, ни один француз не думает о Ницце или Савойе, а только о Рейне. Какое правительство, опирающееся к тому же на завоевательные стремления и традиции страны, осмелится снова провозгласить принцип естественных границ и затем предложить Франции удовольствоваться Ниццей и Савойей?

Вновь провозглашаемая теория естественных границ Франции — прямая угроза Германии, факт, который нельзя недооценивать и который оправдывает национальное чувство, нашедшее выражение в Германии год тому назад. Правда, не Луи-Наполеон, а направляемая им пресса объявляет теперь во всеуслышание, что, конечно, речь шла и теперь идет только о Рейне.

В-третьих и преимущественно — позиция России во всей этой интриге. Когда в прошлом году вспыхнула война и сам Горчаков признался, что Россия взяла на себя «письменные обязательства» по отношению к Луи-Наполеону, в публику стали проникать слухи о содержании этих обязательств. Они исходили из различных источников и в существенном взаимно подтверждали друг друга. Россия обязалась мобилизовать четыре армейских корпуса и выставить их на прусской и австрийской границах, чтобы таким образом облегчить игру Луи-Наполеона. Для самого хода войны было будто бы предусмотрено три случая.

Или Австрия заключает мир с установлением границы по Минчо: в этом случае она теряет Ломбардию и, изолированная от Англии и Пруссии, легко даст себя склонить к вступлению в русско-французский союз, дальнейшие цели которого (раздел Турции, передача Франции левого берега Рейна) будут затем осуществляться другими путями.

Или Австрия продолжает борьбу за обладание Венецией: тогда ее совершенно вытесняют из Италии, в Венгрии поднимается восстание, и она передается при соответствующих обстоятельствах русскому великому князю Константину; Ломбардия и Венеция отходят к Пьемонту, Савойя и Ницца — к Франции.

Или, наконец, Австрия продолжает борьбу, и Германский союз ее поддерживает: тогда Россия активно вступает в борьбу; к Франции переходит левый берег Рейна, а Россия получает свободу действий в Турции.

Повторяем: эти данные о наиболее существенных пунктах франко-русского союза стали известны и были опубликованы уже с начала войны. Значительную часть их подтвердили события. Как же обстоит дело с остальной частью?

Представить документальные доказательства по самой сути вещей в настоящий момент невозможно.