Тщательно прослеживая развитие военных действий, Энгельс с удивительной прозорливостью умел за сухими и лаконичными военными сводками разглядеть действительную обстановку. Он точно устанавливал направления движения войск, определяя характер происходивших боевых действий и их влияние на дальнейший ход войны. Огромные познания во всех областях военной науки и мастерское применение марксистского метода исследования позволили Энгельсу в целом ряде случаев с научной точностью предсказывать развитие военных событий и их исход. Так на основании полученных первых сведений о сосредоточении французских и прусских войск Энгельс раскрывает тайные военные планы французского и прусского командования и дает прогноз относительно предстоящих военных действий, подтвердившийся в ходе войны. За неделю до сдачи армии Мак-Магона при Седане (2 сентября 1870 г.) Энгельс не только предвидел эту капитуляцию, но и примерно установил место, где она произойдет. В ходе дальнейшего развития войны он неоднократно заранее определял направление этого развития и предугадывал отдельные события.

С первых же дней войны на основе анализа состояния вооруженных сил Франции и Германии Энгельс предвидел поражение Второй империи. В соответствии с тактической линией пролетариата, провозглашенной в первом воззвании Генерального Совета, Энгельс сосредоточил внимание на характеристике авантюристических военных планов бонапартистской Франции, на раскрытии порочных сторон ее военной организации, стратегии и тактики. В освещении этих вопросов Энгельс конкретизировал и углубил выдвинутые им еще в прежних работах («Армии Европы», статьи из «Новой американской энциклопедии», см. настоящее издание, тт. 11 и 14) положения о зависимости состояния и боевых качеств армии того или иного государства от его социального и политического строя. Исходя из этого важнейшего положения марксистского учения о войнах, Энгельс дает исчерпывающее материалистическое объяснение военным поражениям Франции. Он указывает, что армия

Второй империи «терпела поражения прежде всего от самой же Второй империи», что военный разгром Франции был не случайностью, а неизбежным следствием разложения насквозь прогнившего бонапартистского режима. «Организация армии повсюду оказывается негодной, — пишет Энгельс, — благородная и храбрая нация видит, что все ее усилия защитить себя оказываются тщетными, потому что она в течение двадцати лет позволяла, чтобы ее судьбами вершила шайка авантюристов, которая превратила администрацию, правительство, армию, флот — фактически всю Францию — в источник своей личной наживы» (см. настоящий том, стр. 76).

Энгельс подвергает уничтожающей критике бонапартовских генералов, показывая порочность их стратегии и тактики, неспособность управлять войсками и действовать согласованно, плохое снабжение войск, продажность интендантства. Он подчеркивает, что бонапартистский режим продолжал оказывать пагубное влияние на армию и в период войны, когда ошибки французского командования еще больше усугублялись тем, что в своих действиях оно вынуждено было часто руководствоваться не военными соображениями, а стремлением спасти престиж Второй империи. Из страха перед народными массами Парижа, указывает Энгельс, бонапартистское правительство отказывалось направлять на фронт необходимые там войска, оставленные в столице для борьбы с революционной опасностью (см. настоящий том, стр. 53).

Анализируя организацию прусской армии, Энгельс приходит к выводу, что и эта армия, формировавшаяся на основе более эффективной в военном отношении системы комплектования, чем французская, представляла собой орудие олигархической политики. Прусская армия, указывал Энгельс, фальшиво изображаемая «вооруженным народом», носила на деле антинародный характер; ее организация отражала стремление буржуазно-юнкерского правительства иметь в своих руках послушные вооруженные силы, пригодные для подавления восстаний внутри страны и осуществления внешних захватов.