«Вторая потребительная стоимость есть потребительная стоимость, принадлежащая социальному организму, составленному из множества индивидуальных организмов» (или индивидов) (стр. 48, текст).

Прекрасный немецкий язык! Идет ли здесь речь о «потребительной стоимости» «социального организма», или о потребительной стоимости, находящейся во владении «социального организма» { как например, земля в первобытных общинах}, или об определенной «социальной» форме потребительной стоимости в каком-нибудь социальном организме, как например там, где господствует товарное производство, — потребительная стоимость, доставляемая производителем, должна быть «потребительной стоимостью для других» и в этом смысле «общественной потребительной стоимостью»? С таким скудным багажом ничего не добьешься.

Перейдем к другому положению вагнеровского Фауста [т. е. Родбертуса. Ред.] : «Меновая стоимость есть лишь историческая оболочка и приложение социальной потребительной стоимости определенного исторического периода. Если потребительной стоимости противопоставляют, как логическую противоположность, меновую стоимость, то историческое понятие ставят в логическую противоположность к логическому понятию, что логически недопустимо» (стр. 48, примечание 4). «Это — торжествует там же Вагнер, — вполне верно!» Но кто же поступает таким образом? Нет сомнения, что Родбертус имеет в виду меня, так как, по словам его биографа Р. Мейера, он написал «большую, толстую рукопись против «Капитала»». Кто же ставит в логическую противоположность? Г-н Родбертус, для которого и «потребительная стоимость», и «меновая стоимость» обе по природе своей суть лишь «понятия». На деле в любом прейскуранте каждый отдельный вид товара проделывает этот нелогический процесс, а именно в качестве блага или потребительной стоимости, как хлопок, пряжа, железо, зерно и т. п.,он отличается от других и представляет качественно совершенно отличное от других «благо», но одновременно он выражает свою цену как нечто качественно однородное, но количественно отличное, одной и той же сущности. Он представляется в своей натуральной форме для того, кто им пользуется, и в совершенно отличной от нее и «общей» ему с другими товарами стоимостной форме, т. е. как меновая стоимость. «Логическая» противоположность имеется здесь лишь у Родбертуса и родственных ему немецких школьных профессоров, которые исходят из «понятия» стоимости, а не из «социальной вещи», «товара», и само это понятие потом раздваивают (раскалывают), а затем спорят о том, какое из этих обоих фантастических представлений есть истина!

За этими высокопарными фразами скрывается во тьме не что иное, как бессмертное открытие, что человек при всех состояниях должен есть, пить и т. д. { нельзя даже просто продолжить и сказать: одеваться или иметь нож и вилку, кровать и жилище, так как это имеет место не при всех состояниях}; словом, что он при всех состояниях должен для удовлетворения своих потребностей находить в природе готовые внешние предметы и овладевать ими или изготовлять из того, что он находит в природе; стало быть, в этих своих действительных действиях человек фактически относится всегда к известным внешним вещам как к «потребительным стоимостям», т. е. обращается с ними как с предметами своего потребления. Поэтому потребительная стоимость есть, по мнению Родбертуса, «логическое» понятие; следовательно, на том основании, что человек должен также дышать, «дыхание» есть «логическое» понятие, но ни в коем случае не «физиологическое». Вся поверхностность Родбертуса выступает в этом его противопоставлении «логического» и «исторического» понятий! Он вспоминает «стоимость» (экономическую, в противоположность потребительной стоимости товара) лишь в ее форме проявления, в виде меновой стоимости, а так как последняя выступает лишь там, где по меньшей мере некоторая часть продуктов труда, предметов потребления, функционирует в виде «товаров», что имеет место не с самого начала, а лишь в известный период общественного развития, т.