Программа Генерального Совета не содержала ни единого слова о «религии», но, по настоянию парижских делегатов, это запрещенное блюдо включили на всякий случай в меню предстоящего конгресса в следующем виде:

«Религиозные идеи (а не «религиозная идея», как гласит извращенное изложение Хауэлла) и их влияние на социальное, политическое и умственное движение».

Эта тема для дискуссии, внесенная, таким образом, парижскими делегатами, была предоставлена в их распоряжение. Фактически на Женевском конгрессе 1866 г. они сами ее отбросили и никто ее больше не выдвигал.

Лондонский «конгресс» 1865 г., «внесение» на нем «религиозной идеи» «немецким доктором по имени Карл Маркс» и свирепая вражда, возникшая из-за этого внутри Интернационала — этот свой тройной миф г-н Джордж Хауэлл увенчивает еще одной легендой. Он говорит:

«В проекте обращения к американскому народу по поводу отмены рабства фраза «бог создал все людские племена единокровными» была вычеркнута» и т. д.

Генеральный Совет действительно направил обращение, но не к американскому народу, а к его президенту, Аврааму Линкольну, который принял обращение самым любезным образом. Обращение, написанное мной, не подвергалось решительно никаким изменениям. Так как слов «бог создал все людские племена единокровными» никогда не было в этом обращении, они не могли быть и «вычеркнуты».

Отношение Генерального Совета к «религиозной идее» лучше всего обнаруживается в следующем инциденте. — Одна из швейцарских секций основанного Михаилом Бакуниным Альянса, назвавшая себя Секцией атеистов-социалистов, просила Генеральный Совет принять ее в Интернационал, но получила такой ответ:

«Генеральный Совет уже в деле с «Союзом христианской молодежи» заявил, что он не признает никаких теологических секций» (см. «Мнимые расколы в Интернационале. Циркуляр Генерального Совета», стр. 13, издано в Женеве).

Сам г-н Джордж Хауэлл, тогда еще не обращенный в иную веру тщательным изучением «Christian Reader», порвал с Интернационалом не по велению «религиозной идеи», а по соображениям весьма мирского свойства. При основании «Commonwealth» как «специального органа» Генерального Совета он жадно домогался «высокого положения» редактора. Потерпев неудачу в этой «честолюбивой» попытке, он начал дуться, его усердие все более и более ослабевало, а вскоре о нем уже и вовсе ничего не было слышно. В наиболее богатый событиями период Интернационала он, таким образом, находился вне движения.

Сознавая свою полнейшую некомпетентность в вопросах истории Интернационала, но в то же время горя желанием дать в своей статье в качестве приправы поразительные разоблачения, он подхватывает версию о появлении в Лондоне, во время восстания фениев, генерала Клюзере, и сообщает, что в помещении «Блэк-Хорс», на Ратбон-плейс, Оксфорд-стрит, генерал встретился «с несколькими людьми, к счастью, англичанами», чтобы посвятить их в свой «план» «всеобщего восстания». У меня есть некоторые основания сомневаться в подлинности этого эпизода, но если даже допустить, что он имел место, то что же другое он доказывает, кроме того, что Клюзере был не настолько глуп, чтобы преподнести свою особу и свой «план» Генеральному Совету, а благоразумно сохранил и то и другое для «нескольких англичан», знакомых Хауэлла, если только последний не был сам одним из этих молодцов в клеенчатых плащах [Шекспир. «Король Генрих IV». Часть I, акт II, сцена четвертая. (Рассказывая вымышленную историю о своей стычке с шайкой молодчиков, Фальстаф при каждом новом упоминании увеличивает их число и, увлекшись своей выдумкой, изображает их одетыми то в клеенчатые плащи, то в куртки из кендальского сунна.