|
у Клерка Максвелла). Бойль делает из химии науку. Гарвей благодаря открытию кровообращения делает науку из физиологии (человека, а также животных). Зоология и ботаника остаются всё еще собирающими факты науками, пока сюда не присоединяется палеонтология — Кювье, — а вскоре затем открытие клетки и развитие органической химии. Благодаря этому сделались возможными сравнительная морфология и сравнительная физиология, и с тех пор обе стали подлинными науками. В конце прошлого века закладываются основы геологии, в новейшее время — так называемой (неудачно) антропологии, опосредствующей переход от морфологии и физиологии человека и его рас к истории. Исследовать подробнее и развить это.
* * *
ВОЗЗРЕНИЕ ДРЕВНИХ НА ПРИРОДУ
О первых философах Аристотель («Метафизика», кн. I, гл. 3) говорит, что они утверждают следующее: «То, из чего все сущее состоит, из чего, как из первого, оно возникает и во что, как в последнее, оно возвращается, то, что, как субстанция (ouaia), остается всегда одним и тем же и изменяется лишь в своих определениях (nausai), — это есть элемент (aToi%siov) и начало (ap%r|) всего сущего... Поэтому они полагают, что ни одна вещь не возникает (outs yiyvsauai ouSsv) и не исчезает, так как всегда сохраняется одна и та же природа» (стр. 198). Таким образом, здесь перед нами уже полностью вырисовывается первоначальный стихийный материализм, который на первой стадии своего развития весьма естественно считает само собой разумеющимся единство в бесконечном многообразии явлений природы и ищет его в чем-то определенно-телесном, в чем-то особенном, как Фалес в воде. Цицерон говорит: «Фалесиз Милета... утверждал, что вода есть начало вещей, а бог — тот разум, который образует все из воды» («О природе богов», I, 10). Гегель совершенно правильно объявляет это прибавкой Цицерона и добавляет: «Но вопрос о том, верил ли Фалес еще, кроме того, в бога, нас здесь не касается; речь идет здесь не о допущениях, верованиях, народной религии... и если бы даже он и говорил о боге, как об образователе всех вещей из воды, то мы бы отсюда ничего больше не узнали об этой сущности... Это — пустое слово, лишенное своего понятия», стр. 209 (около 600 г. [до хр. эры]). Древнейшие греческие философы были одновременно естествоиспытателями: Фалес был геометром, он определил продолжительность года в 365 дней, предсказал, как говорит предание, одно солнечное затмение. — Анаксимандр изготовил солнечные часы, особую карту (nspiueipou) суши и моря и различные астрономические инструменты. — Пифагор был математиком. У Анаксимандра из Милета, по Плутарху («Застольные беседы», VIII, 8), «человек произошел от рыбы, вышел из воды на сушу» [Подчеркнуто Энгельсом. Ред.] (стр. 213). Для него αρχη και στοιχειον το απειρον [первоначалом и элементом было бесконечное (подчеркнуто Энгельсом). Ред.] причем он не определял (διοριζων) его ни как воздух, ни как воду, ни как что-нибудь другое (Диоген Лаэрций, кн. II, § 1) [стр. 210]. Гегель (стр. 215) правильно передает это бесконечное словами: «неопределенная материя» (около 580 г.). Анаксимен из Милета принимает за первоначало и за основной элемент воздух, который у него бесконечен (Цицерон, «О природе богов», I, 10). «Из него все выступает и в него снова все возвращается» (Плутарх, «О мнениях философов», I, 3). При этом воздух, αηρ = πνευμα [дыхание, дух. Ред.] : «Подобно тому как наша душа, которая представляет собой воздух, сдерживает нас, так дух (nvsu^a) и воздух сдерживают весь мир; дух и воздух означают одно и то же» (Плутарх) [стр. |
