Если обращение денег в качестве средства платежа увеличилось бы в большей степени, чем оно уменьшилось бы как обращение денег в качестве покупательного средства, то все обращение возросло бы, хотя количество денег, функционирующих в качестве покупательного средства, значительно уменьшилось бы. И это действительно наступает в известные моменты кризиса, именно при полном крушении кредита, когда становится невозможным не только продавать товары и ценные бумаги, но и учитывать векселя, и когда не остается ничего иного, кроме платежа наличными, или, как говорят купцы, кассы. Так как Фуллартон и другие не понимают, что обращение банкнот как средства платежа является характерным для таких периодов нужды в деньгах, то они и рассматривают это явление как случайное.

«Что касается примеров сильной конкуренции из-за получения банкнот, которая характеризует времена паники и которая иногда, как в конце 1825 г., может повести к внезапному, хотя бы только и временному, увеличению эмиссии, даже при продолжающемся отливе золота, то, думается мне, на это не следует смотреть как на одно из явлений, естественно или необходимо сопровождающих низкий курс; спрос в таких случаях есть спрос не на средства обращения» (следовало бы сказать: не на средства обращения как покупательные средства), «а на сокровище, спрос части встревоженных банкиров и капиталистов, возникающий обыкновенно в последнем акте кризиса» (следовательно, спрос на резерв средств платежа), «после продолжительного отлива и является предвестником окончания последнего» (Fullarton, цит. соч., стр. 130).

Уже при исследовании денег как средства платежа («Капитал», кн. I, гл. III, 3, b) мы показали, как при резком перерыве цепи платежей деньги по отношению к товарам превращаются из чисто идеальной формы в вещную и вместе с тем абсолютную форму стоимости. Там же мы привели некоторые примеры этого, в примечаниях 100 и 101. Этот перерыв сам является отчасти следствием, отчасти причиной потрясения кредита и сопровождающих его обстоятельств: переполнения рынков, обесценения товаров, перерыва в производстве и т. д.

Однако ясно, что Фуллартон превращает различие между деньгами как покупательным средством и деньгами как средством платежа в ошибочное различие между средством обращения (currency) и капиталом. Но в основе этого опять-таки лежит ограниченное, свойственное банкиру, представление об обращении.

Можно было бы еще спросить: в чем же чувствуется недостаток в такие трудные времена — в капитале или в деньгах в их определенной форме средства платежа? Как известно, в этом и заключается спор.

Прежде всего, поскольку стесненное состояние проявляется в отливе золота, ясно, что требуются именно международные средства платежа. Но деньги в своей определенной форме международного средства платежа есть золото в его металлической реальности, субстанция, которая сама является стоимостью, стоимостной массой. Вместе с тем они суть капитал, но капитал не как товарный капитал, а как денежный капитал, капитал не в форме товара, а в форме денег (и притом денег в том возвышенном смысле, в каком они существуют как всеобщий товар мирового рынка). Здесь нет противоположности между спросом на деньги в качестве средств платежа и спросом на капитал. Противоположность существует между капиталом в его форме денег и капиталом в его форме товара; и та форма, в которой в данном случае он требуется и в которой только и может функционировать, есть его денежная форма.