|
И если я утверждаю, как не раз уже делал на протяжении всей этой книги, что это положение нестерпимо скверное, то я не один придерживаюсь этого взгляда. Ещё в 1833 г. Гаскелл заявил, что он отчаялся в мирном исходе и что вряд ли удастся избежать революции. В 1838 г. Карлейль объяснял чартизм и революционное настроение рабочих их нищенскими условиями жизни и только удивлялся тому, что они в течение долгих восьми лет спокойно просидели за столом Бармекидов, позволяя либеральной буржуазии кормить их пустыми обещаниями. В 1844 г. он заявляет, что необходимо немедленно приступить к организации труда,
«если Европа, или по крайней мере Англия, не желает превратиться в необитаемую пустыню». А газета «Times», «первая газета Европы», в июне 1844 г. прямо заявляет: «Война дворцам, мир хижинам! — этo призыв к террору, который можeт ещё раз прозвучать и в нашей стране. Остерегайтесь, богатые люди!» Рассмотрим, однако, ещё раз перспективы английской буржуазии. В худшем случае иностранной, в первую очередь американской, промышленности удастся выдержать английскую конкуренцию, несмотря на отмену хлебных законов, которая неизбежно произойдёт через несколько лет. Германская промышленность сейчас усиленно развивается, а американская — колоссально выросла. Америка со своими неисчерпаемыми ресурсами, с огромными залежами угля и железной руды, с неслыханным изобилием водяной силы и судоходных рек, но в особенности со своим энергичным и деятельным населением, в сравнении с которым и англичане сонные флегматики, — Америка менее чем в десять лет создала промышленность, которая ужо теперь конкурирует с Англией по части простых хлопчатобумажных изделий (главного продукта английской промышленности), вытеснила англичан с североамериканского и южноамериканского рынка, а в Китае продаёт свои товары наравне с английскими. В других отраслях промышленности дело обстоит так же. Если есть страна, способная захватить в свои руки промышленную монополию, то это Америка. — Коль скоро английская промышленность окажется таким образом побеждённой, — что неизбежно должно случиться в течение ближайших двадцати лет, если современные социальные условия не изменятся, — то большинство пролетариата раз навсегда сделается «излишним» и у него останется только выбор — умереть с голоду или произвести революцию. — Видит ли английская буржуазия такую перспективу? Совсем наоборот; её излюбленный экономист Мак-Куллох поучает её из своего кабинета: нечего и думать о том, чтобы такая молодая страна, как Америка, которая ещё даже не заселена как следует, могла с успехом заниматься промышленной деятельностью и, тем более, конкурировать с такой старой промышленной страной, как Англия. Со стороны американцев было бы безумием делать попытки в этом направлении, ибо они только потеряли бы свои деньги. Пусть занимаются сельским хозяйством, а когда вся земля будет возделана, тогда, пожалуй, наступит для них пора заняться с успехом и промышленностью. — Так говорит премудрый экономист, и вся буржуазия вторит ему, между тем как американцы завоёвывают один рынок за другим, и один американский спекулянт недавно даже отважился послать партию американских товаров в Англию, где они были благополучно снова проданы для экспорта! Но допустим, что англичане сохранят промышленную монополию и что число их фабрик будет всё возрастать. К чему это приведёт? Торговые кризисы не исчезнут, и по мере развития промышленности и численного роста пролетариата они будут становиться всё острее и всё ужаснее. С непрестанным разорением мелкой буржуазии, с развивающейся в гигантских размерах централизацией капитала в руках немногих, пролетариат будет возрастать в геометрической прогрессии и скоро составит всю нацию, за исключением немногих миллионеров. Но в ходе этого развития наступит момент, когда пролетариат увидит, как легко ему свергнуть существующий социальный порядок, и тогда последует революция. |
