Несколько «истинных социалистов» и soi disant коммунистов, кое-как познакомившись с блестящими сатирами Фурье на буржуазные условия жизни, перевели их на язык немецкой бюргерской морали. При этом они открыли известную уже просветителям и баснописцам прошлого столетия теорию о несчастье богатых, что и дало им материал для неисчерпаемых нравоучительных тирад. Д-р Георг Ширгес, ещё недостаточно посвящённый в таинства истинной доктрины, отнюдь не придерживается того мнения, что «богатые так же несчастны, как и бедные». Вестфальский баран-вожак за это сердито бьёт его рогом, как этого и заслуживает человек, которого «выигрыш в лотерее… мог бы сделать самым счастливым и довольным в мире человеком».

Да, восклицает наш стоический Овен, «вопреки г-ну Ширгесу, всё же верно, что обладания имуществом ещё недостаточно, чтобы сделать людей счастливыми, что наши богачи в весьма большой своей части… отнюдь не считают себя счастливыми». (Ты прав, честный Овен, здоровье — благо, которое нельзя сравнить ни с каким количеством золота.) «Если богач и не страдает от голода и холода, то ведь есть ещё и другие беды» (например, венерические болезни, длительная дождливая погода, а в Германии, между прочим, и угрызения совести), «давления которых он не может избежать». (Действительно, от смерти не спасёт никакое зелье.) «Если заглянуть во внутреннюю жизнь большинства семейств… то всё в них— сплошная гниль… Муж целиком погружён в биржевые и торговые дела» (beatus ille qui procul negotiis — удивительно, как у бедняги еще остаётся время для того, чтобы произвести на свет несколько детей)… «унижен до положения раба денег» (бедняга!), «жена воспитана для роли бессодержательной» (за исключением того времени, когда она беременна), «пустой салонной дамы или хорошей хозяйки, которая интересуется только стряпнёй, стиркой и уходом за детьми» (говорит ли Овен всё ещё о «богатых»?) «и в лучшем случае интересуется только сплетнями» (ясно, что мы всё ещё находимся исключительно на немецкой почве, где «хорошая хозяйка» имеет прекрасную возможность посвятить себя тому, чем «она интересуется», — достаточное основание, чтобы быть крайне «несчастной»), «при этом оба нередко находятся в состоянии непрерывной войны друг с другом… даже связь между родителями и детьми часто разрывается благодаря социальным отношениям» и т. д. и т. д.

О величайшем страдании наш автор забыл. Каждый «богатый» немецкий отец семейства мог бы ему сказать, что супружеские ссоры со временем становятся потребностью, что испорченных детей можно отослать в Батавию и забыть о них, но что вороватая и непослушная прислуга представляет собой теперь невыносимое и, при всё более распространяющейся деморализации мужчин и женщин из простого народа, почти неизбежное «зло».

Если бы господа Ротшильд, Фюльширон и Деказ в Париже, Самюэл Джонс Лойд, Беринг и лорд Вестминстер в Лондоне прочитали это описание горестей «богатых», как бы они посочувствовали доброму вестфальскому Овну!

… «Однако, обнаруживая при этом» (как это было сделано выше), «что давление наших отношений» (а именно — давление атмосферы в 15 фунтов на квадратный дюйм) «тяготеет также и на богатом, хотя и не так сильно, как на бедном, мы получили тот результат, который вообще получается из описания наших отношений и порядков: разъяснение для каждого, кто хочет с этим познакомиться». (Пожалуй, при mode compose «истинного социализма» ещё меньше «получается», чем при mode simple.