|
На верхней площадке было темно, дверь оказалась запертой, на его звонок никто не ответил, из квартиры Босини не доносилось ни звука. Сомсу не оставалось ничего другого, как сойти вниз; он дрожал в меховом пальто, его сердце сжимал холод. Подозвав кэб, он велел отвезти себя на Парк-Лейн. Дорогой Сомс старался вспомнить, когда он в последний раз дал ей чек. У нее должно остаться не больше трехчетырех фунтов, но есть еще драгоценности; и мысль о том, сколько денег она может получить за них, была для него утонченной пыткой - хватит обоим на поездку за границу, хватит на много месяцев вперед! Он попробовал подсчитать точно; кэб остановился, и Сомс вышел, так и не успев ничего подсчитать. Дворецкий спросил, приехала ли миссис Сомс, - хозяин сказал, что к обеду ждут их обоих. Сомс ответил: - Нет, миссис Форсайт больна. Дворецкий выразил сожаление. Сомсу показалось, что Уормсон испытующе посмотрел на него; он вспомнил, что не переоделся к обеду, и спросил: - Есть гости, Уормсон? - Нет, сэр, только мистер и миссис Дарти. Сомсу опять показалось, что дворецкий смотрит на него с любопытством. Он не выдержал: - Что вы на меня так смотрите? В чем дело, а? Дворецкий покраснел, повесил меховое пальто, пробормотал что-то вроде: "Нет, ничего, сэр, уверяю вас, сэр", - и тихонько вышел. Сомс поднялся по лестнице. Пройдя гостиную, не глядя по сторонам, он пошел прямо к спальне родителей. Джемс стоял боком к двери, вечерний жилет и рубашка подчеркивали вогнутые линии его высокой тощей фигуры. Опустив голову, прижав одной пушистой бакенбардой съехавший набок белый галстук, сосредоточенно нахмурив брови, выпятив губы, он застегивал жене верхние крючки лифа. Сомс остановился; у него перехватило дыхание, то ли от того, что он так быстро взбежал по лестнице, то ли от каких-то других причин. Его... его никогда... никогда не просили... Он услышал голос отца, приглушенный, точно во рту у него были булавки: "Кто это? Кто там? Что нужно?" Голос матери: "Фелис, застегните, пожалуйста, мистер Форсайт так копается". Он приложил руку к горлу и сказал хрипло: - Это я. Сомс! С чувством благодарности он уловил нежные и удивленные нотки в голосе Эмили: "Что ты, дорогой?" - и голос Джемса, оставившего свою возню с крючками: "Сомс! Почему ты пришел наверх? Ты нездоров?" Он ответил машинально: "Нет, здоров", - посмотрел на них и почувствовал, что не может сказать о случившемся. Джемс, всегда готовый разволноваться, начал: - Ты плохо выглядишь. Простудился, должно быть, это все печень. Мама даст тебе... Но Эмили спокойно перебила его: - Ты с Ирэн? Сомс покачал головой. - Нет, - сказал он, запинаясь, - она... она ушла от меня! Эмили отвернулась от зеркала. Ее высокая, полная фигура сразу утратила свою величавость, и когда она подбежала к Сомсу, в ней появилось что-то очень человечное. - Мальчик мой! Дорогой мальчик! Она прижалась губами к его лбу, погладила ему руку. Джемс тоже повернулся к сыну; лицо его будто сразу постарело. - Ушла? - сказал он. |
