|
- А, Ник, - пробормотал он, - как поживаешь? Николае Форсайт, подвижной, как птица, и похожий на развитого не по летам школьника (совершенно законным путем он нажил солидный капитал, будучи директором нескольких компаний), вложил в холодную ладонь Джемса кончики своих еще более холодных пальцев и быстро отдернул их. - Скверно, - с надутым видом сказал он, - последнюю неделю чувствую себя очень скверно; не сплю по ночам. Доктор никак не разберет, в чем дело. Неглупый малый - иначе я не стал бы с ним возиться, - но кроме счетов я от него ничего не вижу. - Доктора! - с раздражением сказал Джемс. - У меня в доме перебывали все, какие только есть в Лондоне. А проку от них? Наговорят вам с три короба, и только. Вот, например, Суизин. Помогли они ему? Полюбуйтесь, он стал еще толще - настоящая туша. Помогли они ему сбавить вес? Посмотрите на него! Суизин Форсайт, огромный, широкоплечий, подошел к ним горделивой походкой, выставив вперед высокую, как у зобастого голубя, грудь во всем великолепии ярких жилетов. - Э-э... здравствуйте, - проговорил он тоном денди, - здравствуйте! Каждый из братьев смотрел на двух других с неприязнью, зная по опыту, что те постараются преуменьшить его недомогания. - Мы только что говорили про тебя, - сказал Джемс, - ты совсем не худеешь. Суизин напряженно прислушивался к его словам, вытаращив бесцветные круглые глаза. - Не худею? У меня прекрасный вес, - сказал он, наклоняясь немного вперед, - не то что вы - щепки! Но, вспомнив, что в таком положении его грудь кажется не столь широкой, Суизин откинулся назад и замер в неподвижности, ибо ничто так не ценилось им, как внушительная внешность. Тетя Энн переводила свои старческие глаза с одного на другого. Взгляд ее был и снисходителен и строг. В свою очередь и братья смотрели на Энн. Она сильно сдала за последнее время. Поразительная женщина! Восемьдесят седьмой год пошел, и еще проживет, пожалуй, лет десять, а ведь никогда не отличались крепким здоровьем. Близнецам Суизину и Джемсу - всего-навсего по семьдесят пять. Николае - просто младенец - семьдесят или около того. Все здоровы, и выводы из этого напрашивались самые утешительные. Из всех видов собственности здоровье, конечно, интересовало их больше всего. - Я чувствую себя неплохо, - продолжал Джемс, - только нервы никуда не годятся. Малейший пустяк выводит меня из равновесия. Придется съездить в Бат. - Бат! - сказал Николае. - Я испробовал Хэрроугейт. Ничего хорошего. Мне необходим морской воздух. Лучше всего Ярмут. Там я по крайней мере сплю. - У меня печень пошаливает, - не спеша прервал его Суизин. - Ужасные боли вот тут, - и он положил руку на правый бок. - Надо побольше двигаться, - пробормотал Джемс, не отрывая глаз от фарфоровой вазы. И поспешно добавил: - У меня там тоже побаливает. Суизин покраснел и стал похож на индюка. - Больше двигаться! - сказал он. - Я и так много двигаюсь: никогда не пользуюсь лифтом в клубе. - Ну, я не знаю, - заторопился Джемс. - Я вообще ничего не знаю: мне никогда ничего не рассказывают. Суизин посмотрел на него в упор и спросил: - А что ты принимаешь против этих болей? Джемс оживился. - Я, - начал он, - принимаю такую микстуру... - Как поживаете, дедушка? И Джун с протянутой рукой остановилась перед Джемсом, решительно глядя на него снизу вверх. |
