Потом за книги принялася.

         Сперва ей было не до них;

         Но показался выбор их

         Ей странен. Чтенью предалася

         Татьяна жадною душой:

         И ей открылся мир иной.

         . . . . . . .

         И начинает понемногу

         Моя Татьяна понимать

         Теперь яснее, слава богу,

         Того, по ком она вздыхать

         Осуждена судьбою властной.

         . . . . . . .

         Ужель загадку разрешила,

         Ужели слово найдено?..

Итак, в Татьяне, наконец, совершился акт сознания; ум ее проснулся. Она поняла наконец, что есть для человека интересы, есть страдания и скорби, кроме интереса страданий и скорби любви? Но поняла ли она, в чем именно состоят эти другие интересы и страдания, и, если поняла, послужило ли это ей к облегчению ее собственных страданий? Конечно, поняла, но только умом, головою, потому что есть идеи, которые надо пережить и душою, и телом, чтоб понять их вполне, и которых нельзя изучить в книге. И потому книжное знакомство с этим новым миром скорбей, если и было для Татьяны откровением, это откровение произвело на нее тяжелое, безотрадное и бесплодное впечатление; оно испугало ее, ужаснуло и заставило смотреть на страсти, как на гибель жизни, убедило ее в необходимости покориться действительности, как она есть, и если жить жизнию сердца, то про себя, в глубине своей души, в тиши уединения, во мраке ночи, посвященной тоске и рыданиям. Посещение дома Онегина и чтение его книг приготовили Татьяну к перерождению из деревенской девочки в светскую даму, которое так удивило и поразило Онегина. В предшествовавшей статье мы уже говорили о письме Онегина к Татьяне и о результате всех его страстных посланий к ней.

         ….. В одно собранье

         Он едет; лишь вошел… ему

         Она навстречу. Как сурова!

         Его не видит, с ним ни слова;

         У! как теперь окружена

         Крещенским холодом она!

         Как удержать негодованье

         Уста упрямые хотят!

         Вперил Онегин зоркий взгляд:

         Где, где смятенье, состраданье?

         Где пятна слез?.. Их нет, их нет!

         На сем лице лишь гнева след…

         Да, может быть, боязни тайной,

         Чтоб муж иль свет не угадал

         Проказы, слабости случайной…

         Всего, что мой Онегин знал…

Теперь перейдем прямо к объяснению Татьяны с Онегиным. В этом объяснении все существо Татьяны выразилось вполне.