|
С этим нельзя не согласиться. Далее г. Греч говорит, что, не будучи избран в редакторы формально, он принял предложение г. Смирдина надзирать за слогом и языком его журнала и, вместе с г. Сенковским, сделался его редактором. В феврале 1834 г. г. Сенковский отказался от звания редактора, и остался один г. Греч, который в свою очередь отказался от этого редакторства, сделавшись редактором «Энциклопедического лексикона». «Тогда,[19 - Курсив Белинского.] – говорит он, – исчезли и имена сотрудников с главного листа, между тем как в объявлениях о продолжении «Библиотеки» повторялось, что все прежние литераторы в ней участвуют. Тщетно некоторые из них объявляли, что давно уже прекратили всякое с нею сообщение…» Возражая г. Сенковскому на замечание, что г. Греч только слегка исправляет слог в статьях «Библиотеки для чтения», последний замечает, что он точно не позволял себе изменять мыслей автора, не дерзал ничего исключать, а тем менее навязывать своего, словом, переделывать или пародировать, а только исправлял слог, очищая его от барбаризмов, солецизмов и других жестоких грамматических ошибок. Мы, с своей стороны, такое уважение к чужому труду почитаем благородным качеством; но думаем, что г. Греч слишком увлекся своею мыслию. Почему не переделать статьи, если автор на это согласен? Без согласия же авторского и г. Сенковский, известный своею страстию переделывать чужие статьи, на это, вероятно, не решается: иначе кто же бы согласился помещать свои статьи в его журнале?
Г-н Булгарин сказал, что слог в первом году «Библиотеки для чтения», во время редакторства Н. И. Греча, был как жемчуг: Николай Иванович, понимая цену такой похвалы, называет ее дружеским преувеличением или, говоря языком нынешних реформаторов, амикальною экзажерациею. Из булыжного камня, прибавляет он, жемчужины не выточишь – делано было, что можно.
Второй спорный пункт брошюрки заключается в отзыве г. Сенковского о слоге г. Греча в «Черной женщине», выраженном в следующих словах: «Язык в «Черной женщине», по пристрастию автора к некоторым мертвым словам, может показаться теперь в глазах девяти десятых России несколько устарелым и даже диким». В ответ на это обвинение, г. Греч выписывает похвалы, которыми, назад тому четыре года, встретил г. Сенковский его роман: «приятный, светлый слог» (стр. 20); «прекрасные мысли, выраженные с очаровательною простотою» (там же); «заманчивость слога и содержания» (стр. 43); «страницы высокого красноречия» (стр. 44).[20 - Цифры в скобках (20, 43 и 44) обозначают страницы рецензии на роман Греча «Черная женщина» в «Библ. для чтения» (1834, т. IV, отд. V).] Здесь г. Греч останавливается и с недоумением восклицает:
Теперь не прошло четырех лет, а уж этот самый приятный, светлый, очаровательный, заманчивый, красноречивый слог – обветшал и одичал! Итак, в русском языке произошли в это время важные перемены? Возникли новые оригинальные писатели и вытеснили прежних литераторов; появились книги, написанные слогом, который оставил далеко за собою слог писателей прежнего времени? Нет, ничего этого не бывало. В эти годы мы испытали одни утраты: писатели, содействовавшие более других к усовершению и обогащению языка, преждевременно сошли в могилу. Где же эти усовершенствования, это обновление русского языка? – Критик не заставляет нас долго томиться недоумением. С невыразимым простодушием сознательного гения он прямо говорит: «Это несчастие (обветшалость и одичание гречева слога), которому мы отчасти причиною».
Итак, дело дошло до вопроса о преобразовании русского языка г. Сенковским. Почитая дело русского языка близким к себе по многим отношениям, г. Греч решается окончательно исследовать вопрос о преобразовании, к чему и приступает следующим суждением о «Библиотеке для чтения»:
«Библиотека для чтения» есть бесспорно один из лучших наших журналов. |
