Е. Измайлову» и «Действительная поездка в Германию в 1835 году» составляют содержание четвертого тома, а наблюдательность и занимательность составляют главные достоинства этих двух «Поездок». Ныне трудно сказать что-нибудь нового в своем путешествии, и точно в «Поездках» г. Греча встречаешь всё старое, давно известное, но принимаешь всё это за новое, потому что во всем этом, кроме прекрасного изложения, виден оригинальный, самобытный взгляд человека умного и наблюдательного. Например, как приятно встретиться на подобные замечания: [11 - Дальше приводятся цитаты из «Поездки во Францию, Германию и Швейцарию в 1817 г.» (письмо VIII) и «Действительной поездки в Германию в 1835 г.» (главы IV, V, IX), с сохранением курсивов подлинника.]
…Они (палерояльские нимфы) одеты по последней моде, смелее и, повидимому, умнее и образованнее других. Но мнимая эта образованность происходит от общего распространения познаний и светского воспитания во всех сословиях французского народа. Один из нынешних русских путешественников назвал весьма удачно это поверхностное распространение образования расхожим умом. У французов есть несколько общих фраз, которые в употреблении у всех без разбора – у глупых и умных, у невежд и ученых, так что с первого взгляда очень трудно различить, с кем имеешь дело. Заговорите с ученым англичанином или немцем вдруг о каком-нибудь предмете, он остановится, подумает и с робостию произнесет ответ, сомневаясь, понял ли вас и так ли отвечает. Англичанин еще, говоря по-французски, перепробует все гласные буквы: «E-i-o-a – est-ce que vous vous portez bien?»[1 - хорошо ли вы себя чувствуете? (франц.). – Ред.] Француз вмиг отвечает вам своими общими фразами, смотря по тону, а не по содержанию вашего вопроса, и потом немедленно сам спросит о чем-нибудь, впопад или невпопад! Живая энциклопедия, но подите далее – всё пусто, всё звон, всё блестки.
Более всего поразительно и приятно для приезжего в Гамбурге – общее довольство. Один путешественник заметил, что на лице каждого гамбургца написано: я сыт. Простой народ деятелен, весел и вежлив. Черни нет, нищих не встретите. В Гамбурге существует старинный закон, по которому всякий, кто подаст на улице нищему милостыню, повинен, по объявлении о том нищего, заплатить штрафу пять талеров, из которых половину получает доносчик.
В Гамбурге дешевы все вещи, все потребности жизни; дорога только работа рук человеческих. «Мы охотно платам вдвое нашим ремесленникам, – сказал мне один богатый купец, – и радуемся их довольству». Предместия Гамбурга состоят из непрерывного ряда невысоких домов, выкрашенных под кирпич, необыкновенно опрятных и уютных. Из-за светлых стекол в окне видны товары или произведения жильца: сапоги, жестяные вещи, оловянная посуда и пр.; у другого окна сидит хозяйка в чистом платье, в беленьком чепчике; вокруг нее играют миловидные, здоровые дети; на окне пышные розы; в клетке канарейки. Черная работа производится в надворье. Улицы хорошо выметены. Прогуливаясь по предместью св. Георгия, я воображал себя перенесенным в город, построенный на основании Геснеровых идиллий.
Правление в Гамбурге чисто аристократическое. Исполнительная, судебная и полицейская власть находится в руках сената, состоящего из четырех бургомистров и двадцати четырех сенаторов. Три бургомистра и одиннадцать сенаторов должны быть юристами, остальные суть купцы. В важных случаях, при введении новых законов, при преобразовании старых, сенат сзывает граждан, составляющих несколько сословий, старшин (Oheralten), шестидесяти и ста осьмидесяти адъюнктов, разделяющихся по пяти приходов города. Однажды только случилось, что гражданские сословия не согласились с мнением сената; назначен был особый комитет, и он решил в пользу последнего. |