Наступило мое любимое время, хотя моя радость была немного омрачена сознанием того, что я никак не искупила свои грехи.

Ид аль-фитр, особый праздник ислама, продолжается три дня, и во время него происходит много разнообразных мероприятий, организованных правительством, например фейерверки, поэтические вечера, театральные спектакли, живописные конкурсы и фольклорные песенные концерты. Во время праздника все навещают своих родных и друзей, дарят друг другу подарки.

Мы праздновали до самого утра, пока первые лучи утреннего солнца не позолотили горизонт. Так что в эту ночь у меня не было никакой возможности покаяться Кариму.

На следующее утро после бурно проведенной ночи мы в изнеможении проспали до полудня. Лежа в постели, я убеждала себя рассказать Кариму, что нарушила обет, но, одевшись, он напомнил мне, что в этот день ему надо быть в джиддском дворце нашего любимого короля Фахда. Карим очень почтительно относился ко всем традициям Ид аль-фитра, и я решила, что лучше разговор перенести на потом.

Однако в душе у меня было неладно. Признаюсь я Кариму или нет, но я должна сделать что-то во искупление греха. И должна я это совершить до того, как отправлюсь с подарками к своим родным.

Карим уже стоял у двери, готовый уйти, когда я подбежала к нему и взяла его за руку.

— Дорогой, ты не забыл? Я очень хочу в этом году накормить бедных. — Я держала его за рукав. — Даже больше, чем в предыдущие годы.

Карим заулыбался:

— Неужели мне нужно на этот раз кормить больше народу, чем в тот год, когда ты съела огромное блюдо печенья с финиками?

Я залилась краской и, прикусив губу, ответила:

— Да.

Этот ужасный случай произошел два года назад во время рамадана. Наши повара несколько часов мешали специи, муку и финики, готовя печенье, которым наша семья должна была полакомиться по завершении вечерней трапезы. Все утро запах этого вкуснейшего печенья распространялся по всему дворцу, и у меня текли слюнки от желания попробовать мой любимый десерт. Я так изголодалась во время поста, что совсем потеряла разум и весь день только и мечтала что о финиковом печенье.

Во второй половине того же дня, узнав, что все разошлись по своим комнатам отдыхать, я незаметно проскользнула на кухню. Мои мысли были настолько заняты печеньем и как бы его попробовать, что я не заметила Карима. Спрятавшись за дверцу холодильника, чтобы меня никто не обнаружил, я стала уплетать одно печенье за другим.

Карим молча наблюдал, как я предавалась обжорству. Потом он сказал мне, что, увидев, как первое печенье исчезло у меня во рту, он прагматично решил, что теперь все равно, съем ли я сотню или всего одно печенье, — грех одинаковый.

Насмешливая улыбка Карима расползлась еще шире, когда он увидел, как мне неловко от этого воспоминания.

— Поверь, Султана, нет никакой необходимости кормить такое количество семей, какое я накормил в прошлом году из-за того, что ты выкурила чуть больше пачки сигарет во время рамадана. Я прав?

— Перестань, Карим! Не издевайся надо мной! — Рассерженная, я отвернулась от него.

Но Карим продолжал:

— Помню, как обнаружил тебя, сидящую на корточках в одном из твоих шкафов, а вокруг тебя полно окурков. — Он тихо засмеялся, вспоминая этот эпизод, слегка поддразнивая меня: — Ладно, Султана, скажи же мне, что за грех ты совершила на этот раз?

Господь наконец предоставил мне возможность, о которой я так молила, но я уже решила, что это утро не подходит для исповеди.

— Ничего я не совершила, — заявила я в свою защиту, — просто хотела поделиться нашим огромным богатством с теми, кому в жизни не так повезло.