В беседе с Лютером Абигайль завела речь о хищении денег из фондов избирательной кампании.

— Я очень рада, что Элеонор Браун решила искупить до конца свою вину перед обществом. Надеюсь только, что у нее хватит порядочности вернуть оставшиеся деньги или рассказать, кто помог ей потратить их.

Что-то заставило Пэт обернуться и в полутьме демонстрационного зала отыскать глазами грузную фигуру Тоби.

Он сидел в кресле, подперев подбородок руками; и одобрительно кивал. Пэт быстро повернулась к экрану, чтобы не встретить его взгляд.

Тем временем Лютер осведомился о взглядах сенатора на положение с безопасностью авиаполетов.

— Вилларда постоянно просили выступить в каком-нибудь колледже, и всегда, когда мог, он принимал эти приглашения. Он говорил, что колледж — это место, где у молодых людей начинают складываться зрелые представления о мире. Мы жили на его зарплату конгрессмена, приходилось быть очень экономными. Я овдовела потому, что муж нанял самый дешевый самолет, какой только сумел найти. Вам когда-нибудь доводилось знакомиться со статистикой по чартерным авиалиниям? Знаете, сколько летчиков покупает подержанные самолеты, чтобы заняться собственным бизнесом без начального капитала? Почти все они быстро отказываются от этой затеи — не хватает средств содержать самолеты в надлежащем состоянии. Мой муж погиб больше двадцати пяти лет назад, а я до сих пор борюсь за изгнание этих маленьких самолетов с перегруженных аэродромов. И в ходе сотрудничества с Американской ассоциацией пилотов я пыталась добиться ужесточения требований к профессиональным летчикам.

Абигайль ни разу не упомянула имени Джорджа Грэни, но все равно косвенно возложила на него вину за смерть Вилларда Дженнингса. Прошло столько лет, а она по-прежнему делает из погибшего пилота козла отпущения, недоумевала Пэт. Неожиданно она поняла, что программа получилась именно такой, какой была ею задумана. Абигайль Дженнингс предстала перед зрителями душевным человеком и ревностной поборницей справедливости. Но эта мысль не принесла Пэт удовлетворения.

Передача завершилась кадрами, где Абигайль в сумерках возвращается домой под комментарий Пэт: «Как и многих одиноких американцев, сенатора ждет пустой дом. Она проведет вечер за письменным столом, изучая новый законопроект».

Экран погас, загорелся свет, и все встали. Пэт наблюдала за реакцией Абигайль. Сенатор повернулась к Тоби. Он одобрительно кивнул, и тогда миссис Дженнингс с улыбкой облегчения посмотрела на Пэт.

— Несмотря на трудности, вы сделали замечательную передачу. Признаю: вы были правы насчет начала моей биографии. Простите, что я доставила вам столько неприятных минут. Лютер, а вы что думаете?

— Я думаю, вы обе произведете фурор. Ваше мнение, Пэт?

Пэт задумалась. Все довольны, и финал с технической точки зрения ее устраивает. Тогда что заставляет ее настаивать на дополнительной сцене? Письмо. Она хочет прочесть письмо, которое Абигайль написала Вилларду Дженнингсу.

— У меня есть одно замечание, — сказала она. — Особенность этой программы — ее личностный аспект. Мне не хотелось бы заканчивать ее на деловой ноте.

Абигайль нетерпеливо вскинула голову. Тоби нахмурился. Атмосфера в комнате неожиданно накалилась. В динамике раздался голос киномеханика:

— Ну что, закругляемся?

— Нет! Прокрути еще раз последнюю сцену! — рявкнул Лютер.

Комната снова погрузилась в темноту. Секунду спустя оператор запустил последний двухминутный фрагмент.

Все внимательно смотрели на экран. Лютер высказался первым.

— Мы можем это оставить, но, по-моему, Пэт права.

— Это чудесная сцена, — запротестовала Абигайль. — Что еще вы собираетесь делать? Через несколько часов мне надо быть в Белом доме, и я не могу появиться там в последнюю секунду.