Марго спустила ноги на пол, прошептала, что пора уже браться за работу, и села, выпрямив спину и сопя.

– Давить на него сейчас – значит рисковать, что он закроется окончательно. – Эрик отпер березовый шкаф и достал чехол из искусственной кожи, для камеры.

Марго поднялась, поставила наконец банку на стол, взяла свой значок и, переваливаясь, пошла к двери.

– Естественно, я понимаю, что ему чертовски тяжело думать о случившемся, но он обязан собраться…

– Да, только это больше, чем тяжело… он может оказаться просто не в состоянии думать об этом прямо сейчас. То, что вы описываете, называется критический стрессовый синдром и…

– Это все слова. – Щеки Марго вспыхнули от раздражения.

– Психическая травма может спровоцировать острую блокаду…

– Почему? Не верю.

– Как вам, может быть, известно, гиппокамп распределяет в памяти пространственное и временное… а после этого переправляет информацию в префронтальную кору головного мозга, – терпеливо объяснил Эрик и указал на свой лоб. – Но при сильном возбуждении, шоке все меняется… Когда миндалевидное тело идентифицирует что-то как опасность, активируются и автономная нервная система, и то, что называется стрессовой осью…

– Ладно, ладно, я поняла. В мозгах происходит до фига всего.

– Важно то, что из-за столь интенсивного стресса воспоминания располагаются не как обычно, а под воздействием аффекта… они как осколки льда, заморожены каждое в себе… изолированно.

– Понимаю. Вы говорите, он старается изо всех сил. – Марго положила руку на живот. – Но Бьёрн мог заметить что-то, что послужило бы нам подсказкой и помогло бы остановить маньяка. Успокойте его и сделайте так, чтобы он заговорил.

– Это я сделаю, но не могу сказать, сколько времени это займет. Я работал в Уганде с людьми, травмированными войной… это люди, чья жизнь дала трещину от края до края. Тут надо работать – внушить пациенту, что он в безопасности, пробовать сон, беседы, упражнения, лекарства…

– Но не гипноз? – Марго невольно улыбнулась.

– Если нет завышенных ожиданий к результатам, то… Иногда гипноз может очень помочь пациенту структурировать воспоминания, и тот сможет их воспроизвести.

– Сейчас я склонна думать – пусть хоть лошадь его лягнет в голову, если от этого будет польза.

– За этим – в другое отделение, – сухо сказал Эрик.

– Прошу прощения. Я, когда беременная, становлюсь вспыльчивой. – Эрик услышал в голосе Марго примирительные нотки. – Но я должна найти параллели с первым убийством, мне нужен почерк, чтобы обрисовать убийцу, а у меня нет ни единой зацепки.

Они подошли к палате. Двое полицейских в форме ждали у двери.

– Я понимаю ваше нетерпение, – сказал Эрик. – Но задумайтесь: этот человек совсем недавно нашел свою жену убитой.

На полу под подоконником валялся разбитый цветочный горшок; виниловый коврик затоптан, испачкан землей.

Воздух был спертым от нервозности и запаха пота. Мужчина стоял в дальнем углу, словно хотел спрятаться.

Увидев Эрика и Марго, он, волоча ноги и проехав спиной по стене, переместился к дивану. Бледное лицо, затравленный взгляд, красные воспаленные глаза. Голубая рубашка промокла под мышками и выбилась из брюк.

– Здравствуйте, Бьёрн, – начала Марго.