Его большая широкая ладонь накрыла мое бедро и, чуть сжав его, двинулась вверх, вызвав горячий отклик всего моего тела и легкий страх от того, как и когда все это происходит. От чего меня опять накрыло словно холодной волной, и я твердо отстранила его руку и сама отодвинулась от него. Смущенно взглянув на него, я заметила, что его зеленые глаза практически почернели от расширившихся зрачков и его ноздри раздуваются словно кузнечные меха. Понимающе улыбнувшись, лукаво прошептал:

— Я рад, солнышко, что ты меня уже не боишься. А то мне было больно чувствовать твой страх в отношении меня.

Я ошарашено смотрела на него и пыталась осмыслить его фразу. Неужели он тоже мог чувствовать этот неприятный липкий запах моего страха? Потом, одернув себя, я решила, что он просто видел, как я их всех боялась. Хотя слово "самцы" как-то странно прозвучало в его монологе. И честно говоря, весь этот вояж был жутким, странным и загадочным от начала до конца. Через сутки мы наконец вернулись в отель, и я смогла чуть-чуть почувствовать себя более уверенной. Чуть-чуть — потому что я так и не смогла прийти к какому-то выводу по поводу происшествия на яхте, и к тому же я все сильнее чувствовала мужскую притягательность Николаса, при этом как ни странно испытывая к нему чуть ли не сестринские чувства.

Вообще последнее время я явно не в себе. Мое собственное тело предавало меня на каждом шагу в самые неожиданные моменты, чувствуя то страх, то дикое желание. Мое обоняние тоже с каждым днем выкидывало разные фортели: я наслаждалась каким-нибудь странным и для нормальных людей неприятным запахом, в то же время отказывалась работать и закатывалась в истерике от легкого запаха чьих-то духов и или пота. Начала болеть грудь, низ живота и, самое странное, что я окончательно потеряла свое хладнокровие, да и мозги тоже, похоже, потому что меня раздражало практически все вокруг, вызывая неконтролируемые приступы злобы и ярости. Я с трудом выносила людей и всю эту суету. Хотелось убежать куда-нибудь, зарыться, чтобы никто не беспокоил и не трогал. Я просидела в номере практически два дня, не реагируя ни на что и осторожно отклоняя все приглашения представителей клана Макгранта. Но в конце третьего дня Изабель, не слушая моих жалоб на плохое самочувствие, отодвинув меня, прошла в комнату и села на краешек дивана пристально разглядывая меня.

— Милана, у тебя начинается очень непростой период, и тебе понадобится наша помощь. Мы все чувствуем, что с тобой происходит, особенно мои мужчины. Николас скоро на стенку полезет от желания, но ничего, пусть помучается, ему полезно.

Пока она говорила, у меня все больше открывался рот и все выше поднимались от удивления брови. А она как ни в чем не бывало продолжила:

— Детка, я понимаю, что для тебя все, что с тобой сейчас происходит похоже на странную жуткую сказку. Но ты должна, понимаешь, просто должна нам поверить, мы не причиним тебе вреда, только поможем. Ты поймешь, почему мы не говорим тебе большего, судя по твоему аромату, уже через пару дней. Твое объединение уже близко. И это одна из причин, по которой мы предлагаем тебе завтра же уехать вместе с нами на нашу территорию, где оно могло бы пройти без особых проблем и последствий для окружающих. Ты понимаешь, в момент объединения никто из наших не остается один, потому что есть вероятность полного обращения без возможности контроля и возвращения хм… назад. Мы не понимаем, как тебя пропустили твои соотечественники, как о тебе никто не узнал и ты осталась одна, без защиты и помощи, но теперь ты не одна.