— Милана, с тобой все в порядке?

Я улыбнулась и, доплыв до буйка и ухватившись за него руками, рассказала, что меня сейчас так расстроило.

— Я просто вспомнила, как четыре года назад я отдыхала на море со своей семьей. Тогда было так хорошо и весело. Мы с братом тогда, как дурачки, баловались. Представляешь, он меня младше на десять лет, а мы выглядели одинаково. Нас все принимали за погодок. Десятилетний мальчишка и двадцатилетняя женщина, а смотримся ровесниками. А три года назад они погибли в авиакатастрофе. И я осталась одна.

Изабель сочувственно прикоснулась к моей руке, но все-таки спросила заинтересованно:

— А в какой клан входит твоя семья?

Я непонимающе уставилась на нее, а потом рассмеялась:

— Нет, Изабель, в России нет кланов как в Шотландии. Да и если бы и были то…. Понимаешь, мы с Кириллом родные только по матери, а отцы у нас разные. Хотя лучшего папы, чем дядя Витя я не смогла бы найти во всем мире. Он самый хороший человек в мире. А мой родной отец исчез, когда мне не было еще и года. Но мама сказала, что он мертв, раз не вернулся домой. Почему-то она в это свято верила. Но я его не помню и не знаю, где его семья и была ли она у него. Меня воспитывал дядя Витя, и его я считаю отцом.

Она снова очень пристально посмотрела на меня, а потом осторожно спросила:

— Значит, он хороший Человек?

Я удивленно посмотрела на нее, не понимая, почему она так странно выделила последнее слово, и тоже спросила.

— Ну да! Я, конечно, понимаю, что сейчас хороших людей мало, но все же нам с мамой повезло, и мы нашли одного из них. Ничего удивительного, ведь моя мама тоже хороший человек, и я очень рада, что ей так повезло, и она встретила наконец настоящего мужчину. Она и так папу восемь лет ждала. Бабушка с дедушкой хоть на старости лет на второго внука нарадоваться смогли. Правда, недолго: десять лет назад один за другим умерли.

Она как-то странно смотрела на меня, а потом все-таки спросила:

— Скажи, Милана, а как давно ты начала взрослеть, если в двадцать ты выглядела на десять?

Я, осознав насколько разоткровенничалась, вдруг почувствовала стыд и смущение. Оттолкнувшись от буйка, быстро поплыла к берегу. Изабель держалась рядом, но, проплыв несколько метров, сказала:

— Прости меня, я не хотела тебя обижать и смущать, просто ты очень интересна мне, и с тобой легко. Наверное, я слегка забылась, — потом, повернув ко мне мокрое от воды лицо, смешно сморщила его в просительной гримаске.

Я облегченно рассмеялась и решилась все-таки ответить на ее вопрос:

— Ничего, просто меня это так расстраивало раньше. А теперь я за последние полгода очень изменилась, и мои гормоны наконец проснулись. И даже… — потом я опять поняла, что рассказываю слишком интимные вещи практически постороннему человеку и постаралась быстрее закончить.

— Что-то я уже устала плавать. Плыть и говорить тяжеловато, наверное. И вообще кушать очень хочется. Может, сходим пообедаем вместе, а?

Она облегченно вздохнула и с радостной улыбкой кивнула, при этом чуть не нахватавшись морской воды. Выходя из воды, я заметила, что возле наших лежаков стоят двое здоровых мускулистых мужчин и пристально наблюдают за нашим приближением. Я испугалась, даже не знаю почему, но мне показалось, что от этих мужчин исходит серьезная опасность. И заметила, что даже окружающие люди, особенно мужчины, вели себя таким образом, чтобы не привлекать внимания этих двух.