Но в меня словно бес вселился! Я человек обычно вежливый и довольно скромный, и психика у меня слишком гибкая, чтобы стать лидером оппозиции, хотя подхалимством я тоже не страдаю. Если в чём то твёрдо убеждена, то свою позицию отстаиваю. Но без хамства и истерики!

А тут… После операции я заявила уставшему с непривычки Владимиру Семёновичу, что он должен организовать работу так, чтобы дежурной смене не приходилось с фонарями разыскивать ассистента. В этом состоит организаторская работа, а вовсе не в том, чтобы устраивать тут клуб весёлого хирурга. В конце концов, добавила я на случай, если Владимир Семёнович не понял мою мысль, капитан корабля не затыкает течь в трюме собственным телом, а принимает эффективные комплексные меры, чтобы судно следовало верным курсом. Главврач посмотрел на меня с лёгким ужасом и быстро ретировался.

– Чёрт, как жаль! – взяв ножницы, я срезаю нитки с линии швов, оставляя строго три миллиметра: один для врача, один для больного и один для прокурора.

– Почему жаль то? Наоборот, здорово! Нам нравится с вами работать.

– Мне с вами тоже, но я хочу сократиться! Быстро и эффективно, как поперечно полосатая мышца! Я выжата до предела, всё! Караул устал…

Сейчас я говорю правду. Интерес к профессии давно утрачен, помогать людям тоже не хочется, но самой выбраться из этого болота у меня никогда не хватит силы духа. А сокращение – прекрасная возможность хоть что то изменить в монотонном укладе жизни, добавить чуточку риска и непредсказуемости.

– Получу выходное пособие, встану на биржу, осмотрюсь, – начинаю я делиться творческими планами и мечтами, – учитывая неистовую оптимизацию здравоохранения, очень сомнительно, что мне сразу найдут место по специальности, стало быть, предложат курсы какие нибудь. При грамотном подходе можно полгода дурака валять.

Ассистент молчит, но, чувств