— Ты мне поможешь? — с робкой надеждой обратился Павлик к сестре.

— А что мне остается делать? — недовольно отозвалась сестра.И давай уже теперь думать над тем, откуда раздобудем эту макулатуру. На наши газеты рассчитывать нечего, двух килограммов не наберется.

Оба принялись ломать головы. Павлик выдвинул предложение пошарить в каких-нибудь конторах и учреждениях, логично полагая, что все поступающие туда бумаги немедленно выбрасываются за ненадобностью. Яночка рассматривала возможность привлечь к делу дедушку, у которого по филателистической линии было множество знакомых в тех учреждениях, куда приходит множество писем.

— Дедушка заинтересован в марках, — рассуждала внучка. — Тем лучше, марки можно для него вырезать, а все остальное ему не нужно. Из писем получится неплохая макулатура. Когда у вас срок сдачи?

Павлик запинаясь ответил:

— Ну, в общем... того... К концу месяца надо сдать все триста!

С отвращением глянув на брата, Яночка перевела взгляд на окно и пожаловалась деревьям в саду, уже почти целиком пожелтевшим:

— Мой братец спятил. Конец месяца — через десять дней. И получается, что мы должны приносить в школу по тридцать килограммов макулатуры каждый день, включая субботы и воскресенья. Езус-Мария! Легко ли?

— Я и не говорил, что легко! — возразил Павлик.А если тридцать килограммов в день, но на одного приходится всего пятнадцать. И зачем такой крик поднимать?

— И как ты думаешь носить эти пятнадцать килограммов? На голове или в зубах?

— Тоже мне придумала — в зубах! На спине, в руках... И кто-нибудь может нам даже на машине подвезти. Дядя Анджей или Рафал на своем «малюхе». Или папа. Правда, у Рафала пока машины нет, но будет.

Яночка ощутила прилив вдохновения и решила перестать издеваться над братом. Уселась поудобней на табуретку, опять уткнулась подбородком в скрещенные кисти рук — так лучше думалось, и высказала творческое предложение:

— Можно привлечь и того самого кореша Рафала, которому Рафал помогал привести в божеский вид его драндулет. Ну того самого Януша, помнишь? Он еще обещал Рафалу за помощь дать поездить на своей развалюхе.

— Точно! — обрадовался Павлик. — Уже третья машина. Каждая перевезет понемногу, никто не догадается, что у нас такая прорва макулатуры.

— Смотри, не проговорись ни одной живой душе, что проиграл пари! Самому же стыдно будет, в таком кретинизме признаться...

— За кого ты меня принимаешь! — возмутился Павлик. — Конечно, никому из наших не признаюсь, придется что-то придумать. Ага, скажу, что это для всего класса... И правду скажу! Они все равно не поверят, что мне одному понадобилось триста килограммов макулатуры. А у нас собираем потому, что позволяют жилищные условия, у всех остальных маленькие квартиры, у одних нас целый дом. Здорово я придумал?

— Здорово. Сегодня же начнем! Десять дней, времени в обрез...

Приемный пункт макулатуры на Бульваре Неподлеглости временно закрыли по случаю приемки товара. Или, наоборот, отправки? Во всяком случае на стоящий у двери пункта грузовик выносили и складывали огромные кипы старой бумаги, и конца этому не было. Кузов грузовика уже был битком набит макулатурой, она громоздилась высокой пирамидой, а рабочие все подтаскивали новые порции.

Стоя в сторонке, брат с сестрой угрюмо наблюдали за погрузкой. Прошло четыре дня с начала операции «макулатура», а вместо запланированных ста двадцати килограммов у них с трудом набралось двадцать пять, да и то благодаря тому, что отец сжалился и привез детям из своей архитектурной мастерской эти двадцать пять килограммов в виде вторых экземпляров ежеквартальных отчетов. А больше никто из родных и килограмма не принес! Ни мама, ни тетя Моника, ни ее муж дядя Анджей, ни дедушка, ни бабушка.