Один из полицейских спросил, что она пила в гостях. Она все тем же ровным, спокойным голосом сообщила, что перед обедом выпила рюмочку шерри и за обедом – немного вина.

В конце концов ее заставили подышать в трубочку. Она спокойно подышала.

Полицейский, который проводил тест, взглянул на показания прибора и вскинул брови.

– Ну, мисс, – сказал он, – неофициально я могу вам сообщить, что, если бы не это виски, у вас все было бы в порядке. Тут и сейчас совсем чуть-чуть выше нормы.

– Ну, меня это не удивляет, – сказала она. Это, по крайней мере, было правдой.

– Знали бы вы, сколько народу нарочно пытаются напиться перед тестом!

– В самом деле? – устало спросила она, с таким видом, словно подобные уловки ей и в голову не могли прийти. Полицейские собрали свои бумаги и приборы, прочли мне лекцию о том, как надо содержать животных, чтобы они не убегали, и наконец убрались восвояси.

– Спасибо! – сказала мне Софи Рэндольф и чуть заметно улыбнулась.

Глава 4

Доктор аккуратно зашил ей порез, но она беспокоилась не столько о себе, сколько о своем платье. Она настояла, чтобы он ни в коем случае не резал рукав, чтобы добраться до раны, а распорол шов, и он так аккуратно распарывал рукав, стараясь ей угодить, что я не мог сдержать улыбки.

– Рука-то заживет, а платье нет, – объяснила она. – А оно дорогущее.

Порез оказался глубоким и рваным, с застрявшими в нем осколками стекла. Софи с интересом смотрела, как доктор делал ей местную анестезию, чистил и зашивал рану. Интересно, что вообще может выбить ее из колеи?

Утром она встала бледной и с дрожащими руками, но продолжала оставаться все такой же ровной и сдержанной. Я собирался ей сказать, чтобы она оставалась в постели, но, когда я в половине девятого, накормив лошадей и вычистив денники, вернулся в дом, она уже спустилась на кухню. Сидела за столом в моем халате и тапочках, курила сигарету и читала газету. Под глазами у нее темнели синяки, и по ее лицу сразу было видно, что ей уже тридцать два. Я подумал, что ее перевязанная рука, наверно, болит.

Когда я вошел, она спокойно подняла глаза.

– Привет, – сказал я. – Кофе хотите?

– Очень!

Я сварил кофе в кофеварке.

– А я вам его наверх принести собирался.

– Я довольно плохо спала.

– Ну, еще бы!

– Я услышала, как вы вышли во двор. Увидела вас из окна и подумала, что, наверно, стоит спуститься.

– Как насчет тостов? – спросил я.

Против тостов она ничего не имела, так же как и против поджаренного бекона. Пока я готовил, она оглядывала мою по-спартански обставленную кухню и наконец задала висевший в воздухе вопрос:

– Вы не женаты?

– Развелся.

– И, похоже, довольно давно.

– Совершенно верно, – усмехнулся я. Женился, раскаялся, развелся. И не спешил повторять ошибку.

– Не могли бы вы одолжить мне какую-нибудь одежду, в которой я буду выглядеть не слишком странно?

– Ну… Свитер, джинсы… Устроит?

– С серебряными туфлями это будет смотреться изумительно! – сказала она.