Она ждала хоть какого-то проявления эмоций, и кажущееся равнодушие Грега настораживало, заставляя задуматься, а правильно ли она сделала, явившись пред его очи. Может, следовало вернуться в Амьен и забыть о синеглазом красавце из Колорадо.

— Ты еще за прошлый раз не расплатилась, — сказал он.

Его попытка пошутить подсказала, что не все еще потеряно.

— Не ты ли порвал чек? — напомнила Соланж.

— Кто говорит о деньгах? — вкрадчиво поинтересовался Грег и вскинул левую бровь.

— О чем же ты говоришь?

Он не стал отвечать. Даже не позаботившись достать сумку с вещами из багажника, пошагал к крыльцу, не сводя глаз с Соланж, которая, похоже, чувствовала себя хозяйкой в его доме. Не зная, чего ожидать, она медленно спустилась по ступенькам.

Его взгляд завораживал, гипнотизировал. Не моргая, она смотрела ему в глаза, ожидая, что сейчас... прямо сейчас он ее поцелует. Дыхание сбилось, губы пересохли. Она облизала их языком.

— Говоришь, ждала меня? — спросил Грег. Соланж кивнула. — Значит, что-то приготовила?

Она изумленно моргнула: еда? Он думает о еде? В такой момент? Слов не было, поэтому она снова кивнула.

— Тогда покорми меня, — попросил Грег, — а потом и решим, как тебе возвращать долг.

— Надеюсь, хоть проценты начислять не станешь? — усмехнулась Соланж.

— Вдруг ты и сама захочешь их вернуть? — хитро усмехнулся Грег и подвигал бровями.

— Все зависит только от тебя, — ответила Соланж и, взяв его за руку, повела в дом. Ее мужчина голоден, и его следовало накормить.

Впрочем, еще неизвестно, какой голод возобладает.

Эпилог.

Денвер. Месяц спустя

Грег пытался работать, но мысли постоянно перескакивали на другое. Соланж, его соблазнительная муза, его ласковая кошечка, отправилась сегодня на собеседование.

Проведя три дня в его домике в Колорадо, они приехали в Денвер. Получив по почте свои вещи и документы, Соланж снова могла распоряжаться личными средствами и захотела поселиться в отеле, но Грег уговорил ее остановиться в его доме.

Они почти все время проводили вместе: в мастерской, когда он трудился, а она позировала; на кухне — она готовила, а он или помогал, или наблюдал за ней; в постели — и это было самым приятным. Конечно, им приходилось разлучаться, когда Грег ездил на встречу со своим агентом, или когда ночами Соланж отправлялась гулять в образе своего Альтер-эго, а потом возвращалась, довольная и замерзшая, будила его, требуя согреть. Вспоминая об этом, Грег улыбался: всякий раз просьба заканчивалась жарким сексом.

Это были счастливые десять дней...

Потом из Франции прилетели три ее подруги, — они тоже поселились в его доме. Грег был недоволен, что она стала уделять ему меньше времени, но не жаловался. Когда-нибудь подруги уедут, и все вернется на круги своя. А потом она вдруг заговорила о работе.

Он возражал, недоумевая, зачем ей работа, ведь она может посвятить все свое время ему, а также его — уже их! — дому, но вскоре сдался. Не последнюю роль сыграл подслушанный разговор ее подруг — его даже не насторожило, что француженки говорили по-английски, — о том, как долго Сола продержится вдали от ковена: Кароль давала ей год; Силла не была столь оптимистично настроена и утверждала, что подруга уже через пять месяцев затоскует по сестрам.

Представив, что Соланж может бросить его, Грег испугался. Она стала частью его жизни, вошла в его сердце и душу, заполнила его мысли, и он представить не мог, как будет жить без нее.

И тогда он надумал привязать Соланж к себе и к Денверу.

Грег понимал, что при желании даже брачные узы можно легко разорвать, поэтому решил сделать все, чтобы она просто не захотела уходить.