Пожав обоим руки, вернулся обратно: собственное дело присмотра требует.

— Значит так, живешь у меня, — сказал тренер, когда прошли к автобусной остановке.

— У меня же своя комната, — попытался отказаться Максим.

— Возражения не принимаются.

Минут через пять подошел дребезжащий автобус, открылась гармошка двери, поднялись в салон, поехали, переваливаясь на неровностях дорожного полотна.

В квартире тренера тоже было все по-прежнему, та же чистота, так же тихо урчал холодильник.

— Давай попьем чаю, — предложил тренер, когда сняли в прихожей верхнюю одежду и помыли в ванной руки. — Мне тут один приятель из деревни прислал банку меда. Настоящий липовый, со своей пасеки.

Уютно расположились в кухне. Как и раньше, водили глазами ходики, а еще висел офисный календарь. Глянцевый, посвященный ВДВ — с его эмблемой и девизом: «Никто, кроме нас!».

— Сильно сказано, — кивнул Максим на календарь, когда стали пить чай.

— На том стоим, — сказал весело Рыбаков и придвинул ему блюдце с медом, — нажимай.

— А можете рассказать какую-либо запомнившуюся историю о службе, Александр Иванович? — Максим аккуратно зачерпнул ложкой янтарного цвета прозрачный мед, стараясь не пролить ни капли. — Давно хотел попросить. У нас ребята из семей военных много историй рассказывают. Интересно… — Он вопросительно поглядел на наставника.

— Запомнившуюся, говоришь? — Александр Иванович вскинул бровь и на секунду задумался. — Ну что же, есть такая, запоминающаяся. Слушай.

Было это в Афгане. Служил я там второй год. И как-то летели с оказией на паре вертолетов Ми-8 за молодым пополнением в Кабул. Кроме меня, в грузовом отсеке нашего вертолета был незнакомый прапор, тоже из ВДВ, и молодая красивая блондинка в джинсовом костюме.

К тому времени, о котором рассказ, у духов, как мы звали афганских моджахедов, уже появились американские «стингеры», и они могли сбивать воздушные цели. По этой причине, согласно инструкции, на всех нас были парашюты. Летим над горами, прапор спит, блондинка глядит в иллюминатор, а я украдкой на нее. Понравилась она мне.

Затем под шум моторов незаметно задремал и сам. Очнулся от сильнейшего удара, это тряхануло нашу машину. Из пилотной кабины дым и крик «Прыгайте!».

Вместе с прапором живо отдраили дверь и вытолкнули упиравшуюся блондинку. За ней вниз головой сиганул прапорщик. Перед тем как прыгнуть, я оглянулся. Там, где располагались пилоты, бушевал огонь, — больше ничего не видно. Ну и я прыгнул.

Через миг, вращаясь вокруг оси, мимо меня стремительно пролетел падающий вертолет. Считаные секунды — и машина рухнула на землю и раскололась на куски.

Купол блондинки виднелся ниже. Сбоку висевший на стропах прапор садил короткими очередями вниз. Там виднелся кишлак, откуда тоже свистели пули.

Навстречу быстро неслась земля, сгруппировался. Удар в пятки, приземлился рядом с вертолетом.

Следом опустился труп прапора, я отстегнул стропы, бросился к нему. В кармашках «лифчика» оставалось два полных магазина, вместе с моими — пять. Забрал, рассовав по карманам, оббежал разбитую машину. Как и ожидал, увидел с другой стороны блондинку. Она была в шоке. От экипажа остались закопченные, все в крови останки. Стал тормошить блондинку изо всех сил:

«Беги, прячься куда-нибудь! Сюда идут бородатые».

А она:

«Нас что, сбили?»

«Похоже на то», — отвечаю.

«А почему второй борт не улетает?»

«Думаю, вызывает «крокодилов», — так назывались ударные вертолеты Ми-24 — объясняю.