— Не боишься, что его ночью порвут шакалы?

— Нет, но главное, что этих тварей не боится конь. Он уже попадал под шакалов. Побил копытами половину стаи, и все. Шакалы утащили своих раненых и убиенных собратьев, чтобы устроить кровавый пир. Так что с конем ничего не случится.

— Хорошо. Ты отправишься в Дарви немедленно?

Кадыр обернулся, посмотрел на приготовленные дрова, казан и, вздохнув — придется сегодня не ужинать, ответил:

— Да! Не буду терять время.

— Ты только не входи в кишлак, Али!

— Бани! Я знаю, как и что делать, хоп?

— Хоп! Удачи. Буду ждать звонка от тебя.

— Я буду у Дарви поздно. Будить?

— Жду доклада. Это все, Али, и береги себя!

— До связи, вождь.

— До связи, друг.

Кадыр отключил станцию, выбросил из казана мясо зайца, дрова сложил под камень, собрал нехитрые пожитки и начал спускаться в ущелье.

Солнце село за горизонт, и местность оживилась. Слева и справа раздавались крики шакалов. Кто никогда не видел, как они перемещаются в горах, то, наверное, удивился бы, что, сбиваясь в стаи, они мечутся по склонам на большой скорости, одновременно поворачивая вслед за вожаком, которого определить очень трудно, и создавая при этом такой шум, что кажется, будто мчится табун лошадей.

Кадыр увидел их сразу, выйдя на тропу. Заметили его и шакалы, остановились, глядя на него. Он поднял камень, собираясь кинуть его в стаю, но той уже след простыл. Шакалы нападают на человека или крупное животное только в случае, если очень голодны или чувствуют слабость потенциальной жертвы.

Кадыр прошел ущелье, поднялся на плато, чтобы тут же спуститься в неглубокий, широкий, поросший травянистой растительностью овраг.

Его конь стоял в середине оврага, задрав хвост, фыркая и водя ушами. Он чуял близость хищников и был готов к обороне. Завидел хозяина, опустил хвост, побежал навстречу.

— Балан, друг мой. Не придется тебе отдохнуть. Надо ехать, — обнял его за шею Кадыр.

Конь словно все понял, мотнул гривой.

Охотник оседлал его и направил к ущелью.

Постепенно стемнело.

Балан шел бесшумно. Минут через сорок Кадыр услышал звук двигателей. Они уже не ревели, работали спокойно, мерно. Это означало, что колонна подошла к селению Дарви.

Али вывел коня на плато, затем спустился в овраг, где оставил верного скакуна, и, приведя в готовность снайперскую винтовку СВД, двинулся по направлению к кишлаку, вокруг которого по плато стягивался плотный кизячный дым. Осторожно пробираясь, он достиг границы селения. Где-то в центре тявкнула собака, ей вторила другая, почуяли чужака, но чужих здесь, видимо, всегда было достаточно, поэтому собаки полаяли и угомонились. Да и вообще, после разгрома русскими банды игиловцев, занимавшей кишлак, в нем осталось немного мирных жителей. Только те, кому некуда было податься. Но колонны в Дарви не было. А ведь она не могла пройти мимо, значит, подалась к Кандагару через Ак-Варал.

Али обошел селение, вышел на дорогу, уходившую на северо-запад. Странно, но следов машин он не обнаружил. Присев на валун, закурил, пряча огонек сигареты в широкой ладони, и начал размышлять:

«Если колонна не пошла к Кандагару, значит, свернула к перевалу, к серпантину дороги, ведущей в селение Харас, недалеко от которого игиловцы сооружали склады для оружия, также разгромленные русским спецназом и воинами Хату. Но зачем неизвестным в Харас? Чтобы попасть в Бишу? Это еще более непонятно, там горное плато, практически нет даже мелких селений. Когда-то Бишу тоже планировался игиловцами под место дислокации одного из своих отрядов. Но с разгромом всей банды боевики ушли из Бишу».

Кадыр должен был выяснить все до конца. Соседство с головорезами из ИГ ничего хорошего для его племени не предвещало.