— Подумай об Эмили, — сказала миссис Мартиндейл, и Мэдди безнадежно вздохнула, уже не веря, что мать когда-нибудь сможет ее понять.

— Я не такая, как ты, мама. Я эгоистка. Я хочу получить от жизни все, что возможно, и не собираюсь отказываться от своих желаний ради того, чтобы держать Эм в ватном коконе. Я люблю ее и буду беречь ее покой, но не стану существовать во лжи, не стану отказываться от счастья только потому, что у города иные понятия о добре и зле, чем у меня.

— Материнский долг — жертвовать собой ради ребенка, — бесцветным голосом произнесла миссис Мартиндейл. — Ребенок должен быть на первом месте.

Мэдди поднялась.

— Согласна, — сказала она, не видя больше смысла бороться с несгибаемым упрямством матери. — У меня на первом месте — дочь, а на втором я сама, и это значит, что Кей Эл нужен мне сейчас же, а не год спустя. Эм любит его, а он помогает ей справиться с горем. В его присутствии Эм забывает о своих печалях. Я возвращаюсь к нему. Мне не следовало с ним расставаться.

— Подумай о злых языках, Мэдди, — взмолилась мать, подаваясь вперед. — Ведь и двух недель не прошло с тех пор, как умер Брент. Что скажут соседи?

— Раз мы с Эм счастливы, плевать мне на соседей. — Мэдди шагнула к двери и остановилась, решив предпринять еще последнюю попытку. — Честно говоря, мне не просто плевать. Если бы ты знала, как мне надоело быть примерной девочкой. Теперь я стану настоящей стервой и буду наслаждаться каждым мгновением своей новой жизни. Я буду очень рада, если ты позвонишь мистеру Скотту и последуешь моему примеру.

— Мне шестьдесят три, я слишком стара, чтобы делать глупости — Мать на мгновение крепко сжала челюсти. — Я растила тебя в одиночку; ради твоего спокойствия мне пришлось о многом забыть. В моей жизни не было ничего важнее тебя, и теперь ты готова пустить все прахом ради этого Старджеса…

— Кстати, вот тебе еще одна причина моего нежелания целиком посвящать жизнь дочери, — заметила Мэдди. — Не хочу, чтобы когда-нибудь ей пришлось выслушивать попреки своей престарелой матери.

— Мэдди! Как ты можешь?..

— Я очень люблю тебя, мама. — Мэдди нагнулась и поцеловала мать в щеку. — Я знаю, ты готова отдать мне весь мир в обмен на мои тело и душу, но ты их не получишь. Я — типичное неблагодарное дитя, и очень надеюсь, что Эм пойдет по моим стопам. — Мэдди повернулась и шагнула к двери. — Не беспокойся, у меня все в порядке, а Эм с каждым днем чувствует себя лучше. Я позвоню тебе в воскресенье, как только вернусь от бабушки.

— От этой сумасшедшей? — спросила мать.

— А мне она нравится, — ответила Мэдди. — Она такая эгоистичная. Отличный образец для подражания.

Заехав в кафе, Мэдди заказала тройной горячий фадж с орехами. Она уселась у окна и с жадностью вонзила ложку в пирог, размышляя о том, как повернулась ее жизнь, гадая, кто за ней охотится, и пытаясь разобраться, чего она, собственно, хочет. Знакомые, которые раньше непременно помахали бы ей рукой, теперь лишь едва кивали и тут же начинали перешептываться. Раньше Мэдди была бы донельзя огорчена, но теперь ей было плевать. Она отвезла Эм в безопасное место, помирилась с Тревой и заставила умолкнуть Хелен. Оставалось только найти убийцу Брента и вернуть себе Кей Эла.

По поводу убийцы у нее были лишь смутные подозрения, зато она прекрасно знала, как выполнить вторую задачу, и решила покончить с ней в первую очередь.

Она приехала на ферму около десяти вечера. Кей Эл сидел на крыльце, распутывая лески удочек.

— Если бы вы удили рыбу с разных сторон причала, этого не случилось бы, — сказала Мэдди, шагая к крыльцу.