– Да не умею я, батюшка, – про себя она решила называть его именно так.

– Что ты заладила: батюшка да батюшка! «Не умею!» – передразнил он. – А ты учись!

Петухова вышла из дома, удивляясь про себя странному началу знакомства с великим колдуном. Может, ему батрачка нужна? С высшим образованием…

Она нерешительно приблизилась к козе. С какого же бока к ней подходят? Коза немигающе смотрела на нее большими желтыми глазами.

– Как же тебя доить? – машинально промолвила Валентина Сергеевна.

– У-ме-е-ючи! – вдруг проблеяла коза.

– Батюшки! – Библиотекарша с испугу села на землю. Коза все так же равнодушно продолжала смотреть на нее.

– Ты что, говорить умеешь? – осторожно спросила она.

– У-мее-ю, – раздалось в ответ.

– Кто же тебя научил?

– Он, з-мее-й, и научил, – коза кивнула башкой на дом.

«Хозяина змеем называет…» – подумала Петухова.

– Не любишь его? – задала она новый вопрос.

Коза промолчала.

Валентина Сергеевна с трудом верила происходящему. Подоить обычную козу она еще попыталась бы. Но говорящую? Увольте!

«Интересно, – вдруг подумала она, – а каков уровень знаний у этого животного?»

– А сколько будет дважды два? – вкрадчиво спросила она.

Коза некоторое время молча смотрела на нее. Валентина Сергеевна уже решила, что не дождется ответа.

Внезапно коза изрекла:

– Не с-мее-ши мее-ня, о смее-рти подумай!

Куда она попала! Бежать отсюда без оглядки. Но ноги сами тянули ее в дом.

– Ну что? – спросил старичок. – Подоила?

Валентина Сергеевна внезапно вспомнила сказку, где героине предлагают исполнить невыполнимые приказания, и засмеялась.

Старичок, казалось, был обескуражен такой реакцией. Он удивленно уставился.

– Ты чего? – спросил он.

– Коза у вас смешная, – пояснила Петухова.

– А… – успокоился Асмодей. – А я думал, ты надо мной смеешься.

– Как можно… – почтительно прошептала Петухова.

В это время в комнату вошла высокая темноволосая женщина средних лет. Валентина Сергеевна мельком глянула на нее и с удивлением заметила, что глаза у женщины такие же большие, прозрачные и желтые, как у давешней козы.

– Вот пожаловала к нам гостья, – пояснил старик, кивнув на Петухову.

– Да видела уже, – равнодушно ответила женщина, – тупая какая-то… На кой черт она нам сдалась?

– Ну, ну, Глафира… – примирительно сказал старик.

– Это она у бабки Гапы жила? – Глафира пристально взглянула на Петухову. – Потом по кладбищу шастала… Городская! – презрительно произнесла она. – В ужа бы ее превратить или в крысу.

«Ой, ой, – похолодела Петухова, – такая превратит, в самое логово попала».

Женщина между тем подошла к приемнику и включила его. Зазвучала классическая мелодия.

– Знаешь, что это? – старик кивнул на приемник.

– Мусоргский, по-моему, «Рассвет на Москве-реке», – неуверенно сказала Петухова.