– А меня Жанна, – сказала она весело. – Будем знакомы, Гарик. Нам предстоит провести вместе долгую ночь. (Черт! Она смеялась над ним! Вернее, не придавала значения своей болтовне). «Дубы Сиона» – знаете это место?

Хачикян кивнул. Он знал – и даже слишком хорошо. Он был уверен в том, что разочарование неизбежно, но не ожидал, что оно наступит так скоро. Он неоднократно возил в поместье с замысловатым названием и еще более замысловатыми хозяевами потаскушек, однако ни одна из них не годилась этой и в подметки. Впрочем, он был пристрастен.

«Черт подери! – размышлял Хачикян. – Почему мир устроен так подло? Почему одни созданы для грязной работы и беспросветной жизни, а другие – для того, чтобы лапать сладеньких баб?» Он понимал, что через несколько часов вернется в душную трехкомнатную конуру и уляжется в постель со своей свиноматкой, а примерно в то же время какой-нибудь ублюдок с липкими руками расстегнет штаны и небрежно позволит этой Афродите обслужить себя… Вот дерьмо! Лучше о подобном и не думать.

– Тогда поехали. Чего вы ждете, Гарик? – спросила она без тени высокомерия.

– Охранников, – буркнул он, стараясь не размякнуть окончательно – ведь ему еще предстояла нелегкая поездка с риском для здоровья.

– Я одна, – объявило это чудо природы, место которому уж точно было в музее.

Хачикян чуть не подпрыгнул до крыши салона из положения сидя. Потом он обернулся и выпучил глаза.

– Вы что, дамочка, с ума сошли? Нас же грохнут сразу за окружной!

Она улыбалась ему. Гарик был готов сейчас же умереть, если это не улыбка ангела. И какая чудовищная наивность! Непередаваемое сочетание…

– Нас встретят, – сказала она. – А вам хорошо заплатят. Поехали?

Она почти ПОПРОСИЛА. И вот что странно – она не только была одна; у нее не было в руках даже дамской сумочки.

И он поехал. А что он мог сделать? Наверное, так дьявол получает души – их не продают ему, а отдают добровольно. Приносят в дар и умоляют взять…

Хачикян никогда не предполагал, что это окажется легко и просто. Кроме всего прочего, он даже не подумал о том, зачем мертвецу деньги.

* * *

Конечно же, за окружной их никто не встречал. Однако им повезло – они чудом проскочили стокилометровый участок Восточного шоссе. Хачикян, во-первых, усердно молился; во-вторых, был уверен, что присутствие ангелочка и впрямь приносит счастье; в-третьих, соло выходили на охоту чуть позже. На логические выводы он был, очевидно, в тот вечер не способен.

Когда закончилась инсценировка (владельца сочного баритона все-таки отправили на тот свет), зазвучала какая-то симфоническая муть. Ржавые запилы скрипок заставляли Гарика болезненно морщиться. Он потянулся к ручке настройки, чтобы сменить станцию, но Жанна попросила его оставить все как есть. Вдобавок он узнал от нее, что парня, сочинившего ЭТО, зовут Моцарт. Сейчас он согласился бы и на то, чтобы назваться Моцартом – лишь бы понравиться ей…

В остальное время она сидела тихо, словно мышка. Умная, воспитанная и образованная мышка. Правда, серенькой ее никак не назовешь. Она не курила, не нюхала кокс, не трещала о всякой ерунде и не дразнила водителя, показывая, что там у нее находится между ног. Хачикян даже засомневался, а не поторопился ли он с выводами, но все его попытки завязать разговор «по душам» оказались безрезультатными. Они разбивались о ватную стену ее мягкости. Загадочность этого ночного мотылька, случайно запорхнувшего в его тачку, завела Хачикяна еще сильнее.

Уже почти стемнело, когда такси свернуло с шоссе на частную дорогу. Через сотню метров оно миновало помпезную и когда-то белую арку, увенчанную рельефной звездой Давида и загаженную многочисленными граффити, в основном нецензурного содержания.