Здесь я должна заметить, что Бернар не мог довольствоваться согласием матери, ему было важно и мнение Принца. Посему я решилась на первый шаг, который заключался в почесывании кота за ушками и щекотании подбородка. Тот не противился, но и не урчал от удовольствия. Он лишь смотрел на своего хозяина и как бы говорил: «Это все, что я могу для тебя сделать. Если бы еще ее лак для ногтей поменьше вонял!» Он зевал, издавал какой-то душераздирающий заячий писк и спрыгивал на пол. Бернар улыбался.

— Вы уж простите его, — сказал он мне. — Мы с ним старые холостяки.

И уже серьезнее:

— Но что касается меня, то все зависит только от вас.

Так он сделал мне предложение.

Я даже сразу и не поняла. Тогда он достал из кармана маленькую коробочку, открыл ее подрагивающими руками и показал мне кольцо, сверкавшее, как уголек.

— Это вам, — выдавил он.

Бернар не решался надеть его мне. И я сама, с какой-то внезапной жадностью, надела кольцо на безымянный палец, и мы замерли друг против друга.

— Вы согласны? — наконец спросил он.

Он притянул меня к себе, но его первый поцелуй не удался, поскольку мы столкнулись носами. «Ох, простите!» — выдавил он, отпуская меня. Это нас и спасло. Мы расхохотались.

Именно в этот момент я полюбила его… За этакую неловкость, застенчивость, щедрость, да просто за то, что это был он, и он начинал мне нравиться. Я взяла на себя инициативу, обвила руками его шею, вытянув левую ладонь таким образом, чтобы был виден рубин, сверкавший миллионами огней, будто цветок в окружении лепестков из бриллиантов. Из нас двоих слабой стороной оказался Бернар, и, отстраняясь от меня, он со смущением сказал:

— Простите меня, Кристина: у меня нет опыта.

Ну, мне-то было известно, что опыта по части женщин и ласк у него не было! Он с восхищением смотрел на меня.

— Я так счастлив, — сказал он. — Пойду сообщу маме.

Нет необходимости описывать нашу помолвку. Хочу лишь сказать, что мадам Вошель только покачала головой, увидев мое кольцо, а моя мать, чуть позже, воскликнула, приблизив драгоценность к глазам: «Семь или восемь миллионов. Уж я-то знаю!»

Дни шли своим чередом, только теперь я почти каждый день обедала с Бернаром в ресторанчике недалеко от вокзала Сен-Лазар. Здесь я ближе узнавала его и просто свыкалась с ним. Виски Бернара лысели, а когда он улыбался, от глаз расползалась тонкая сеть морщин. Волосы темные, щетина, казалось, игнорировала бритву и делала щеки буквально синими. Принимаясь за работу, он водружал на нос очки, а другие, которыми приходилось пользоваться, чтобы смотреть вдаль, покоились в это время в кармане. Однажды, помешивая сахар в чашке с кофе и сложив остатки от булочки в пакетик для Принца, он вдруг заметил:

— Я кажусь вам старым, не так ли?

— Вовсе нет, — возразила я, смутившись. И чтобы скрыть смущение, добавила: — Послушайте, Бернар, может, перейдем на «ты»?

Он густо покраснел, лихорадочно схватил мою руку, лежавшую на столе, и я поняла, что он неверно истолковал мои намерения.