Еще сорок пять секунд.

Всем известно, что солнечная станция, подобная нашей, должна иметь огромные крылья, покрытые фотоэлементами. Но мало кто представляет, насколько они велики. В одном японском журнале станцию описывали так: «Представьте себе круглый лист бумаги полметра в диаметре, в центр которого воткнута булавка. Головка этой булавки — и есть станция Ниппон. Здесь живут, работают, едят и спят члены экипажа. Здесь проводятся научные эксперименты, здесь работают машины, обеспечивающие очистку воды и воздуха. Сама булавка — стержень длиной в сто пятьдесят метров — заполнена сложнейшими устройствами для передачи энергии на Землю. А белоснежный лист бумаги — это и есть солнечные панели станции.

Они построены из тончайших кремниевых фотоэлементов, каждый из которых весит не более десяти граммов, и способен концентрировать до сотни ватт энергии на квадратном метре площади. Если вы бросите взгляд из иллюминатора станции, вы увидите под собой бесконечное сверкающее снежное поле, от горизонта до горизонта. Оно подобно лезвию секиры, рассекающему звездное небо на две половины».

Все это правда. В условиях невесомости и космического вакуума мы можем строить по-настоящему колоссальные сооружения самой причудливой архитектуры. Концерн Мицубиси в последнее время носится с мыслью спонсировать строительство новой солнечной станции, фотопанели которой будут расположены в форме логотипа компании. Тогда счастливые жители Земли смогут тихими летними вечерами любоваться восходящим над горизонтом огромным знаком Мицубиси. Я подозреваю, что Кока-Кола и Мак-Дональде тоже подумывают о чем-то подобном.

— Еще десять секунд,— объявил Морияма.

Я сосредоточился на приборах и мимолетно пожалел, что не смогу как обычно смотреть в иллюминатор. В момент передачи энергии ослепительно-белые солнечные панели становятся угольно-черными, и кажется, что они бесследно исчезли за долю секунды.

— Мы получили направляющий луч! — отрапортовал Сакай.

— Пошла энергия! — скомандовал Морияма.

Индикаторы на моих приборах мирно светились зеленым светом.

— Энергия идет,— подтвердил Ивабути через селектор внутренней связи.

— Ниппон, это Гавайи! Мы получаем от вас 2% от запланированной мощности.

— Go-fun. Через пять минут мы увеличиваем мощность,— распорядился Морияма.

— Гавайи, это Ниппон,— сказал Сакай в микрофон.— Мы повышаем мощность через пять минут.

— Принято, Ниппон.

Напряженное молчание. Не слышно ни шума работающих машин, ни шороха, ни скрипа. Казалось, мы погружены в какую-то компьютерную игру. И вдруг Джай произнес слово, которого мы все боялись:

— Вибрация.

Ивабути разразился длинной тирадой по-японски. Я не понял ни слова, но Ёсико закашлялась и покраснела.

— Луч блуждает, но остается в пределах зоны,— доложила она наконец.

— Вибрация усиливается,—отозвался Джай.

— Луч совсем ушел из зоны приема! — крикнула Ёсико.

На консоли перед моими глазами замигали красные лампы. Послышался странный звук — как будто кто-то стучал молоточком по стальному канату. Приборы сигнализировали, что синхронизация направляющего луча и потока энергии нарушена.

— Обрыв,— констатировал я, хотя в этом не было никакой нужды.

За последние два месяца мы все не раз слышали этот звук и прекрасно знали, что он означает.

— Ниппон, это Гавайи. Передача энергии прервана.

— Гавайи, мы прерываем передачу из-за потери направляющего луча,— отозвался Сакай.

— Мы можем чем-то помочь вам, Ниппон?

Командир взял микрофон:

— Гавайи, это Морияма. Вы зарегистрировали блуждание луча?

— Да. Прислать вам материалы?

— Dozo.