– Смотрите лучше на картину, – Катя знала, что если шеф переходил на «ты», значит, либо ему было не по себе, либо он сердился.

«Ну вот, что за скромность, могла бы сказать – смотрите лучше на меня, Максим. Я бы смотрел тогда, может быть, чаще, может быть, не только смотрел. Хотя это было бы неправильно: мужчина, если он действительно хочет женщину, оказывает внимание сам. Или я стал настолько ленив и скучен?»

– Её же тоже придётся время от времени выключать. Кстати, где от неё пульт?

– От кого?

– От картины.

Катя не поняла юмора, это было выше её чувств. «Как часто чувство юмора остаётся в тени других чувств в то время, как является источником кислорода для настроения. Чувство юмора – это тот самый спаситель, который не даёт чувству собственного достоинства завоевать весь твой внутренний мир», – хотелось мне прочитать Кате мораль, но я сдержался. Пожалуй, единственное, что нас объединяло, – приступы скромности, когда слова спотыкаются, боясь выйти наружу, и застревают в горле. Комплименты я делал редко, чтобы не смущать и не совращать. Она улыбнулась через силу:

– Может, кофе вам действительно приготовить, Максим Соломонович?

– А что, он ещё не готов? А с виду такой серьёзный напиток.

– Как всегда? – спросила Катя, на автомате, прекрасно зная, что если не было солнца, то его могли заменить три ложки сахара вместо обычных двух.

– Я бы очень хотел как никогда, «но только не с тобой, Катя», – добавил я уже про себя.

Скоро аромат кофе ласково тёрся о мою щёку.

В жизни каждого бывают периоды повествования, когда атмосфера затянута плотно прозой жизни, ни диалога вокруг. То есть людей много, а диалога нет, потому что каждый несёт своё, приносит свои слова: «Пусть у тебя полежат, у тебя же сейчас всё равно никого и свободно, я заберу потом при случае». А случай тебе не нужен. Тебе нужно другое, другая, другие, несколько реплик, предложений, писем… Постоянных, греющих, подбадривающих, твоих.

Я пребывал в этой менопаузе уже довольно давно. Проза, проза, проза, как чернозём. Картошку вырастить можно, но хочется возделывать виноградник. Однако тот капризен, ему нужны впадины, холмы, долины, если о теле, климат – если о душе, рельеф – если об уме.

* * *

Инь: Сегодня целый день витала потребность к тебе на колени, и прижаться к напильнику щетины. С самого утра мне просто необходима постель из твоих объятий мясных, хочется нырнуть туда, убить поцелуями бледность своих губ и серость будней. Я знаю, что из зол отношений самое вредное: зависимость – быть, наркотик – вдвоём. Я подсела безбожно, да что там колени. Я вывернута, и меня колотит дрожь, небрежно рукою застеленная, когда ожиданием жмёт сама память. Моя карта памяти переполнена нашими поцелуями.

Янь: Вот видишь, они рвутся за рамки. Нормы, рамки – это то, что делает нас нормальными, но есть одно «но», если я буду нормальным, я тебе быстро наскучу.

Инь: Ты прав: с одной стороны, очень хочется безумия, с другой – комфорта.

Янь: А ты сейчас с какой?

Инь: У меня перерыв. Я пью чай. А потом на сторону.

Янь: Только не делай глупостей с кем попало. Я уже еду к тебе, любовь моя.

Инь: Ты ещё на ра