– Так ведь таковых родичей у нее половина Руси будет!

– Какой есть, – невозмутимо пожал плечами Кудеяр. – Нехорошо, коли девицу ни один мужчина из семьи не бережет. Тетка Евдокия, знамо, день и ночь при Соломее пребывает, в целомудрии содержит. Однако же, коли за честь девичью саблей вступиться понадобится, что за прок выйдет от бабьих причитаний?

– Кого же ты так во дворце моем боишься?

– Так ты и сам, княже, в доме своем со стражей ходишь, – указал на рынд за спиной Василия Кудеяр.

Княжич оглянулся на бояр, дернул подбородком:

– За дверью обождите.

– Девка и тетка, что рядом с боярышней при госте находятся, это хорошо, княже. Однако и за дверью у порога крепкий воин не помешает.

– А ты воин крепкий? – медленно произнес Василий.

– Бояре сказывают, неплох, – зловеще улыбнулся Кудеяр.

Василий, похоже, отлично понимал, что не из родства своего призрачного старается паренек, и очень хотел раз и навсегда избавиться от неожиданного соперника. Но наследнику русского престола уже успели объяснить, чем отличается власть от самодурства. Указывать свободной боярышне, чужой дочери, ему даже не родственнице, с кем ей встречаться можно, а с кем нет – было не в его праве княжича, пусть даже и будущего государя.

– Я зашел сказать, красавица заозерская, – Василий повернул голову к Соломее, – что раз уж ты так по батюшке своему соскучилась, велел я гонца к нему послать. Мыслю так, на перекладных вестник дня за три до Корелы долетит. Отец твой, коли поспешит, недели за три доберется. Тогда и обниметесь.

– Благодарствую, княже, – склонила голову девочка.

– Сторожи хорошо сию красавицу, боярин, – прямо посмотрел на Кудеяра наследник. – Я тебе доверяю.

– Да, государь, – скрипнув зубами, склонил голову боярский сын.

Последнее слово все-таки осталось за княжичем.

– Какова есть, ту пусть и видят, – сказала она тетке, пока Заряна старательно вычесывала ей волосы, избавляя от конских прядей. – Не то после первой же бани муж в монастырь пострижется, лишь бы жены, с таким тщанием выбранной, более не видать. Что есть, то и есть. Любуйтесь!

В этот раз смотрины были открытыми и торжественными. Не проверка повитухами в бане, не поглядывание на девиц в церкви и на пиру, не разговоры, якобы случайные, на праздниках. В этот раз объявлено было во всеуслышанье: Василий, сын Великого князя Ивана Васильевича, получившего прозвище Грозный за внушаемый ворогам страх, решил остепениться и ныне в посольской зале Грановитой палаты жену себе выбирает! А на те смотрины явиться соизволили от всех родов и сословий земли русской шесть княжон и одна дщерь боярская из служилых людей Сабуровых…

Природа смилостивилась над московской знатью и к середине августа пролила на столицу земель русских обильные дожди, перемежая мелкое накрапывание буйными грозами. Жара спала, и потому гости, явившиеся на торжество в тяжелых дорогих шубах, доказывающих боярскую и княжескую родовитость, высокую должность, али просто приличное богатство – не истекали потом и не млели от духоты. Хотя, понятно, мучились все равно изрядно.

Отделанная золотом, расписанная картинами из Нового Завета, высокая посольская зала дворца шуршала мехами и сукном, перестукивалась посохами, гудела множеством голосов. Ныне сюда собралось столько людей, что при своих изрядных размерах палата все равно казалась маленькой. Снаружи, за каменными стенами, запели куранты башенных часов, возвещая полдень, и вместе с сими звуками распахнулась внутренняя дверь.