– Восемнадцать, – ответил он после паузы.

Она покачала головой:

– И все еще в школе учишься? В каком классе?

– В одиннадцатом, – послушно отозвался он. – Просто у меня день рождения в январе…

– Врешь, – пригвоздила она. – Забыл, что я видела твои документы?

– Зачем вам понадобились мои документы? – удивился он.

– Всегда прошу их показать перед тем, как заключить договор. Обычная предусмотрительность. Мало ли, что может случиться…

Что может случиться и как от этого уберегут документы, она и сама толком не знала, но Елисей не стал уточнять.

– И когда у меня день рождения?

– Не в январе, – отрезала она.

Странно: на дату рождения обратила внимание, а на фамилию – нет. Первое было важнее: она старалась сразу выяснить, кто совершеннолетний, и точно знала – сейчас взрослых учеников у нее нет.

– Ладно, семнадцать, – неохотно признал он и после паузы добавил: – С половиной.

– Вот и ответ на твой вопрос, – сказала она, хотя он пока еще ни о чем не спрашивал. – Ты же несовершеннолетний.

– И что?

– Хочешь, чтобы меня посадили?

– За что?

– За совращение малолетних.

– Причина только в этом? – ухмыльнулся он. – Зайти через полгода?

Черт! Она и не думала, что ее ответ прозвучит так двусмысленно. Елисей тем временем вылез из за стола и шагнул к ней, оказавшись практически вплотную. И почему у нее на кухне так тесно?

– Вы никого не совращали, – проговорил он ей на ухо интимным шепотом. – Наоборот, я сам. Скорее, вы меня сможете посадить…

– За что? – удивилась она.

– За это, – он положил руки ей на плечи, прижал к себе и наклонился к лицу.

* * *

Нестерпимо болела голова. Он был готов отключиться, но не мог позволить себе долгожданное забытье. Он разучился спать самостоятельно, существуя как машина, которую включают и выключают в нужное время. Когда исследователи понимали, что его физические возможности на пределе, ему вводили очередной препарат, и он вырубался. Это даже нельзя б