Проведя несколько часов в госпитале Болобо, где через переводчиков Роджер опрашивал раненых и больных, за ужином он есть не мог. Пасторы из миссии — и мисс Хейлз среди них — зажарили в его честь цыпленка, но он отказался, сославшись на нездоровье. Потому что был уверен: если проглотит хоть кусочек, его вырвет прямо за столом, в присутствии радушных хозяев.

— Если все увиденное повергло вас в такое смятение, может, не следует видеться с капитаном Массаром? — сказал глава миссии. — Беседа с этим человеком… как бы вам сказать?.. это для тех, у кого луженый желудок.

— Я ведь за этим прибыл сюда, преподобный отец.

Капитана Пьера Массара из „Форс пюблик“ обычно следовало искать не в Болобо, а в Мбонго, где стоял его гарнизон и находился учебный лагерь для африканцев, которым предстояло стать солдатами этого корпуса, отвечающего за порядок и безопасность. Но сейчас капитан совершал инспекционную поездку, и его маленькая полевая палатка была разбита возле здания миссии. Пасторы пригласили его побеседовать с консулом, а того предупредили, что капитан славится своей исключительной вспыльчивостью. О нем ходили пугающие слухи, и среди прочего передавали за верное, что как-то раз он поставил троих строптивых африканцев в затылок друг другу и застрелил, потратив на всех одну пулю. От капитана можно ожидать чего угодно, а испытывать его раздражительный нрав — весьма неблагоразумно.

Он оказался коренаст и приземист — наголо стриженный, с квадратным лицом, с постоянной, будто замороженной улыбочкой на лице, открывавшей испятнанные никотином зубы. Маленькие, несколько раскосые глаза и высокий, почти женский голос. Миссионеры приготовили угощение — сок манго и печенье из маниоки. Сами они не пили, но не стали возражать, когда Кейсмент принес из своей каюты и выставил на стол бутылку бренди и бутылку кларета. Капитан церемонно поздоровался со всеми за руку, Роджеру же отвесил низкий поклон и называл его „ваше превосходительство господин консул“. Они чокнулись, выпили и закурили.

— С вашего позволения, капитан Массар, я бы хотел задать вам вопрос.

— Вы отлично говорите по-французски, господин консул. Где выучили?

— Начинал в отрочестве в Англии. Но главным образом — здесь, в Конго. Я ведь здесь уже много лет. Полагаю, у меня бельгийский акцент.

— Спрашивайте о чем хотите, — сказал Массар и отпил еще глоток. — Бренди, кстати, просто отменный.

Четверо пасторов сидели безмолвно и неподвижно, словно окаменев. Двое молодых, двое стариков, все — из Соединенных Штатов. Доктор Хейлз ушла в госпиталь. Начинало темнеть, и уже слышалось гудение ночных насекомых. Чтобы отпугивать москитов, разожгли костер — он мягко потрескивал, иногда дымил.

— Скажу вам, капитан Массар, совершенно откровенно, — очень медленно, не повышая голоса, начал Кейсмент. — Я видел в госпитале людей с размозженными кистями и отрезанными гениталиями, и мне кажется, что это — дикость неприемлемая.

— Так оно и есть, разумеется. Так оно и есть, — немедленно согласился офицер, недовольно морщась. — И даже еще хуже, господин консул. Это — расточительство. Искалеченные люди больше не смогут работать, а если и смогут — то плохо, и проку от них будет мало. Это настоящее преступление, если вспомнить, какая у нас ужасная нехватка рабочих рук. Попались бы мне те, кто это сделал, — спустил бы с них шкуру.

Он вздохнул и пригорюнился от сознания того, сколь высок уровень глупости, от которой страдает мир. Снова отхлебнул бренди и затянулся сигаретой.

— В каком законе или воинском уставе написано, что можно калечить туземцев? — осведомился Роджер Кейсмент.