До этого времени Александру Петровичу удалось посетить еще десятка полтора адресов, увы, с нулевым результатом, но у него почему-то осталась надежда, что удастся вытянуть что-нибудь из родственницы Бахчина. Он решил попытаться позвонить ей с утра, в надежде, что ее обозленная жизнью мамаша будет на работе.

Карина появилась загоревшая, со здоровым румянцем на щеках и весьма оживленная, что означало безусловный успех ее миссии. Дома у нее даже не хватило терпения дождаться конца ужина, и, едва утолив первый голод, она разложила на столе уже несколько потрепанный план Комарово.

— Смотри, — возбужденно объясняла она, — я сделала несколько радиальных маршрутов от нашего дома, а значит, и от дома Щетенко, вот они прорисованы карандашом. Красным фломастером закрашены те дома, где наблюдались помехи, а зеленым — те, где их не было.

— Выглядит убеждающе, — одобрительно заметил адвокат.

Действительно, все красные пометки располагались сплошным массивом вокруг их дома, а зеленые окружали эту красную зону на некотором расстоянии.

— А сейчас я тебе покажу фокус. — Она отошла к своему письменному столу и вернулась с циркулем.

У нее в столе, в числе всякой всячины, имелись пастель, акварельные краски и чертежная готовальня. Краски время от времени использовались — когда ей приходило в голову, как она сама говорила, «для поддержания тонуса рук и глаз», поставить натюрморт или набросать причудливую графическую фантазию, но зачем она хранила чертежные инструменты, Александр Петрович не мог понять. И вот теперь он мог наблюдать научное применение циркуля.

Установив иглу на середине участка Щетенко и подобрав подходящий раствор циркуля, она провела окружность так, что все красные пятна оказались внутри нее, а все зеленые — снаружи. Перестановка иглы на любое другое место такого эффекта уже не давала. Сомневаться было невозможно: дом Щетенко являлся эпицентром этого электронного безобразия. Радиус круга, то есть дальность действия аппаратуры, составляла около километра.

— Это красиво. Я потрясен могуществом науки, — торжественно объявил он, а затем осторожно поинтересовался: — А тебя как… ничего принимали?

— Превосходно, в нескольких домах даже пытались усадить за стол. Я им раскрывала глаза на то, что некая фирма неподалеку от нас основала некие мастерские, источник помех, а затем с помощью взяток сумела добиться официального заключения, будто никаких помех нет, и скоро у нас вообще невозможно будет включать телевизоры. А я, видишь ли, возглавляю комитет по выведению упомянутой фирмы на чистую воду.

— Да, это верный ход. А дни, когда были помехи, они не могли вспомнить?

— Конечно, нет. Но зато превосходно помнили, во время каких передач появлялись полосы на экране. Так что с помощью старых газет я смогу указать точное время. А по датам это — три дня: в день нашего приезда, в пятницу, и еще два следующих дня.

— Значит, он включал эту свою пакость всего трижды.

— Если, конечно, не делал этого по ночам, когда телецентр не работает, — скромно уточнила Карина.

— Ну да… я имею в виду, что это была не эксплуатация, а испытания.

— Видимо, так… я пока об этом не думала. О! И теперь понятно, почему он привез эту штуку на дачу: ведь в городе его сразу бы засекли и поинтересовались, что у него за телестудия такая. Постой, чуть не забыла: это тебе на десерт. В трех домах слышали выстрел в субботу, на следующий день после нашего появления, между десятью и одиннадцатью вечера. Вот эти дома, обведены желтым.