– Они говорят, что могут, – помрачнел дядя. – Но это не для твоего ума материя, не тебе ее кроить. Рассказывай дальше.

– А я все рассказал, – пожал плечами Миша. – Артур все это, значит, сделал, дал окорот темникам, а сам лег в хрустальную гробницу спать, а для охраны себе назначил еще Людей Короля – они, значит, вроде как шестой службой считаются.

– А чего он лег? – блеснул лукавыми глазами дядя.

– А я почем знаю? Устал, наверное.

– Дурная ты голова, пустая колода, – рассердился дядя. – Устал! Ранили его, ясно? Битва была, собрали темники большую силу, хотели захватить ладьи, которые в Авалон отплывали. Артур им навстречу вышел, людей у него раза в два было меньше, да только это колдунам не помогло. Отбил Артур их приступ, но злым клинком его в сердце ударили, жадным до жизни, маленько только не достали. Обломился клинок, и рана не закрывалась – как ни бились Барды и Властные, не могли ее затянуть. Одно было спасение для Артура – уснуть, обмануть клинок: сон ведь как малая смерть, а вредить мертвому телу нет смысла. Потому он и уснул, да не до конца. До сих пор лежит в хрустальной гробнице на Янтарном острове, и Люди Короля с ним во сне говорят, его слова передают Великому Совету.

– Во сне говорят? – Миша кивал да жевал, но тут пальцы лишь поскребли по тарелке. Эх, вкусно, но мало.

– Ты как не из Могущества, чистый миролюд, – уставился на него дядя. – Кончай дурковать, Мишка, вон скоро рожа от блинов треснет. Кабы в тебя столько ума влазило, сколько жратвы, ты б как одуванчик ходил, от тяжести головы шатался.

– И куда бы я был тогда годен? – фыркнул Михаил. – Стражу сила нужна.

– И ум потребен! – отрезал дядя. – Что дальше было?

– Да ничего. Магусы зажили сами по себе, нелюдь ловили, обратно выпроваживали. Темники паскудили, нападали, Магусы тревожили, и потому Магусы все глубже уходили, как сом на дно ложились. Здесь, на Западе, скоморошить стали, циркачами притворились, чтобы их не распознали миролюды и колдуны со следа сбились, а у нас большей частью в леса уходили, офенями, бродячими торговцами прикинулись, а кто-то, как наш Китеж, в потаенные места сокрылись.

– А Видящие?

– А кто их разберет, Никифор Петрович. Я вообще думал, что это сказки для малых – про Видящих, которые могут мир как погремушку трясти. Виданное ли дело – такая силища человеку дадена? Враки все это, небылицы…

– Небылица – это конь, который кобылица, стоеросина! – вздохнул дядя. – Она перед тобой стояла… Первая Видящая, почитай, лет за четыреста.

– Да какая она Видящая?! – возмутился Михаил. – На что они вообще надобны? Стражи – понятное дело, своей силой Могущество охраняют, никакому врагу их не одолеть, потому что чем сильнее противник, тем больше возрастает их сила, они ее от самых корней земляных тянут, от солнца и луны, вдоль стрежня своего завивают. Ловцы тоже разумным делом занимаются – всякую тварь неподобную ловят, лапы и хвосты вяжут. Барды ветрами и водами управляют, стрелы и пули отклоняют, с лесом и травой разговаривают. Властные по снам ходят, судьбу угадывают и эти, как их… вероятности тасуют как карты. А Видящие? Вот чего она видит, Никифор Петрович?

Дядя вздохнул, внешняя злость, которую он на себя нагонял, развеялась, взгляд стал задумчивый:

– Это, Миша, вопрос, который много кому голову сломал – что такое Видящие, откуда они взялись и для чего нужны.