Прошло около двух недель, прежде чем Эмма Таунсэнд снова появилась в клубе. Как лесной пожар, скандал распространился и разросся до таких масштабов, что некоторые херлингемские леди в своих сплетнях уже приписывали ей беременность. К числу последних принадлежали четыре пожилые дамы — тетя Эдна зло называла их «крокодилицами». Эти дамы мастерски организовывали все мероприятия, проходившие в клубе: соревнования по поло, спортивные состязания, выставки цветов, вечеринки в саду и танцы. Они играли в бридж по вечерам во вторник, в гольф по утрам в среду, занимались живописью днем в четверг и со скучным постоянством рассылали приглашения на чаепития и молитвенные вечера. Как заметила тетя Эдна, эта «протокольная полиция» строго следила за тем, чтобы маленькие сиреневые пригласительные достигли адресата и не потерялись по пути к чьей-то парадной двери. Хотя, по правде говоря, придумывать предлог и текст извинения, чтобы отклонить приглашение, часто становилось для членов общины настоящим мучением.

Одри и Айла две недели высматривали всюду бедняжку Эмму Таунсэнд. Она не появилась в церкви в воскресенье, что привело «крокодилиц» в бешенство. Тесно прижавшись друг к другу в своих шляпах с перьями, они, как стая жадных гусей, злорадно шипели, осуждая девушку за то, что она не предстала перед лицом Господа, моля о прощении. При появлении Томаса Леттона и его родных прихожане затаили дыхание и не отрываясь следили за его статной фигурой, когда он с величайшим достоинством прошел через боковой неф храма. При этом ни один мускул на его лице не дрогнул, он великолепно владел собой, ничем не выдавая унижения, которым, как казалось Одри, горела каждая клеточка его тела. Херлингемские леди сочувственно закивали, когда молодой человек прошел мимо, устремив взгляд на алтарь и сделав вид, что не замечает их, а затем сел рядом с матерью и сестрой. Эмма не показывалась ни на игре в поло, ни на последовавшем за ней пикнике, организованном Шарло Осборн и Дианой Льюис — двумя «крокодилицами», которые заявили, что, если Эмма наберется наглости и явится на это мероприятие, они с позором выставят ее на улицу. При этом каждая из дам страстно желала, чтобы девушка пришла и дала им новую пищу для сплетен. Наконец, спустя долгие две недели, в субботу, Эмма Таунсэнд с родителями вечером появилась в клубе.

Одри и Айла сидели за столом вместе с братьями, родителями и тетей Эдной, когда, глядя в пол, вошла Эмма Таунсэнд. Болтовня стихла. Все смотрели на торжественную процессию, участники которой заняли свои места за маленькими столиками в углу. Все, за исключением полковника Блиса, который, спрятав седые закрученные усы за «Иллюстрированными лондонскими новостями», курил турецкие сигары. Мистер Таунсэнд, крупный мужчина с седыми волосами и густыми бакенбардами, казалось, проглотил свое негодование, предпочитая молчание активному нападению, которое являлось его обычной реакцией в подобной ситуации. Он скромно заказал напитки, а затем повернулся спиной к присутствующим, которые, как шакалы, с нетерпением ожидали, что он будет делать дальше.

— Ну, — разразилась тирадой тетя Эдна, — что же Артур не ворчит, по своему обыкновению? Это так на него не похоже.