— Два месяца… — протянула Ада задумчиво и стукнула кулаком по столу; звякнули, подпрыгнув, гвозди. — Безнадежно! Егор, смотри! Она ведь серьезно, покуда ты на диване лежал и крутился со своими… ведь сколько женщин у тебя было!

— Да какие женщины!

— Всякие.

— Да я не помню ничего, никого…

— Главное, как не вовремя. — Ада потерла ладонью лоб. — На редкость не вовремя… Ладно, что надо? Шампанское у нас есть, так?

— Я сбегаю. За вином и за цветами.

— Деньги есть, жених?

— Есть!

Кто попался под руку, про кого вспомнил, тех он пригласил по дороге — Морга, Антошу, Алену, Романа. Собрались в комнате Ады за овальным столом драгоценного красного дерева. Ада в чем-то прозрачно-лимонном («Женщина моей мечты!» — высказался Морг) собирала на стол, профессионал Антоша и Алена помогали. Незаметно появился Герман Петрович (значит, открыл замок с японским кодом своим ключом), наконец, сели, Ада воскликнула:

— Мой крест!

Вскочила, подошла к резному шкафчику в углу, поколдовала над замочком, выдвинула верхний ящик (крошечный ключ обычно хранился в тумбочке, как выяснилось впоследствии; преступник же воспользовался гвоздодером — фомкой из инструментов, сложенных на кухне в связи с окончанием ремонта; там же дожидался своего часа топор).

— Ненавижу беспорядок, — сообщила хозяйка, — не выношу. Ты завтра с утра заниматься?

Соня кивнула.

— Ну а на мне уборка, прачечная… — Черный крест замерцал на белоснежной коже, она пояснила с едва заметной усмешкой: — Фамильная драгоценность. Черный крест — чувствуете символику? Черный. Пропадет крест — быть беде.

— Внимание! — объявил Антоша, виртуозно открывающий шампанское. — Залп!

Раздался тихий выстрел, бокалы наполнились, клоун — лысый, маленький, но с мощной мускулатурой, с хищным обаянием, душа компании — провозгласил:

— За любовь! Жизнь есть любовь!

Нежно зазвенел хрусталь, Ада заметила с иронией:

— Это у них в цирке так условились. А в сумасшедшем доме, а, Гера? Что там думают про любовь?

— А ты что думаешь?

— Мы живем на кладбище. Хороним и сами ждем. Кажется, чем скорее, тем…

— Нет, нет! — перебила Соня испуганно. — Ты же так не думаешь, ты очень добрая и любишь людей.

— Каких людей? — поинтересовался Герман Петрович в пространство.

— Людей. Она отдала столько вещей бедным, мои платья и…

— Ты теперь бесприданница, что ль? — вставила Алена.

— Да нет, купили взамен, не в этом дело! Вы никто ее не знаете по-настоящему.

— Сонечка, что за чушь! — Ада засмеялась. — Не разрушай образ колдуньи, а то и вправду подумают, что я добрая.

— Терпеть не могу кладбищ, — заявила Алена и закурила. — Тоска.

— Нет, я люблю. — Ада тоже закурила. — В юности одно время я постоянно ходила на кладбище…

— В свой склеп, — пояснил Герман Петрович и отпил из бокала. — В свое дворянское гнездо.

— Не иронизируй. — Ада задумалась, пробормотав рассеянно: — Дворянское гнездо — это бывшая усадьба. — Вдруг оживилась; она то оживлялась, то сникала. — Господи, если б можно было все вернуть.

— Усадьбу вернуть?

— Молодость.